Духъ и Мечъ – Воичи Сила. Елена Серебрякова

за стол, налили в кружки кваса и перешли к спокойному общению.

      – Никак не пойму с какого края Федор оказался виноватым перед католиками? Может потому, что православный?

      – Кардинал отгадал в Федоре дружбу с дьяволом.

      – Ты меня не смеши.

      – Когда подожгли колесницу, горела она синим пламенем и черным дымом. Все слышали вой, будто кого-то ножом резали.

      – Пойдем к реке, я тебе с костром и не такое вытворю. То же мне, нашли дьявольщину! Подумали бы, ведь Федор с князем на именины не просился. Повезли его, почитай насильно.

      – Федьку надобно сыскать, живого или мертвого. Посему Сурайский отчётен перед паном Загребой, тот перед Кардиналом, а святой Отец перед Казимиром, королем Польским и Великим князем Литовским.

      – Скажи, Феофан Гаврилович, ты рано уехал нынче из Жилищ?

      – Так сразу к тебе. Сколько тут ехать, вот и прикинь.

      – Похоже ночь не спал, выглядишь плохо. Предлагаю пойти ко мне домой, потрапезничаем, отдохнем.

      – Не могу, князь меня с отчетом ожидает.

      – Быстро вернешься, подумает, сделал тяп-ляп, сработал на скорую руку.

      В конце концов Дмитрий Михайлович уговорил гостя, и они пошли к нему домой. Жене Катерине с порога дал условный сигнал, дескать гостя надобно угостить по-настоящему. На столе появились тарели с рыжиками, кулебяка мясная, шаньги с брусникой, пареная репа в меду и штоф невероятной конфигурации. Жена воеводы села с торца стола, хозяин и гость друг против друга. Дмитрий Михайлович потянулся к штофу, хотел разлить по бокалам. Гость его остановил:

      – Выпивать не стану, ежели только квасу.

      – Вы, Феофан Гаврилович, – вступилась жена воеводы, – верно никогда не пробовали нашего хлебного вина на калгане. Я, женщина, и то порой позволяю себе, вестимо с разрешения мужа.

      Мужское самолюбие приказчика было задето.

      – Только ежели из-за уважения к вашему дому.

      После третьего захода Феофан Гаврилович осмелел и вызвался произнести слово:

      – Ты, Дмитрий Михайлович, человек надежный. Поговорил с тобой и понял, на тебя можно положиться. Нынче таких людей немного. Бывает пробудишь с человеком половину жизни и не поймешь, кто с тобой рядом, чего ждать. Ты, Дмитрий Михайлович, прямой, бесхитростный. Мир твоему дому и здравия тебе и близким.

      Приказчик опрокинул бокал в себя весь без остатка, крякнул и взял на закусь кулебяку. Воевода тоже куснул чего-то, но понял, что пришло время для откровенного разговора.

      – Ты, Феофан Гаврилович, сам родом откуда, из каких мест?

      – Недалеко от Вильно находится хутор Канищи, или Канищий хутор. Только так его никто не называет, получается Нищий хутор. За долги родители отдали меня в услужение пану Загребе, вернее, к его отцу. А так-то мы с Тадеушем ровесники.

      Воевода не стал спешить с дальнейшим выведыванием и начал сказывать про себя. Тоже помянул родителей, рассказал про воинскую службу, про войну с татарами.

      – Вот так без отдыха и продыха верчусь по сей день. Никто не скажет: «Отдохни, Дмитрий Михайлович, сходи на рыбалку, по грибы», все только