Ветер и крылья. Старые дороги. Галина Гончарова

повреждаются кишки и шансов выжить у больного нет. Идет излияние содержимого кишок в брюшную полость… полагаю, вы знаете, чем это чревато.

      Мия кивнула.

      Она отлично знала, как из милой свинки делают вкусную колбаску. И как кишки промывают – тоже. И как их набивают, и все остальное…

      Даже видела.

      Мама была бы в шоке, но девочка обожала подглядывать и подслушивать. И не находила в этом ничего дурного. Правда, больше она за тем, как режут свинью, не подглядывала. Даже на спор.

      Неприятное зрелище.

      И запах… фу-у-у-у-у!

      – Понимаю. А второй вариант?

      – Если у вашего отца не повреждены кишки, я еще раз промою рану. И мы будем молиться, больше ничего не остается.

      Знамение Мия сотворила. Но – не удержалась:

      – А кроме молитвы что-то может помочь?

      Лекарь поглядел на девочку грустными серыми глазами.

      – Дана Феретти, вам будет легче, если я выпишу вашему отцу сорок шарлатанских снадобий, возьму с вас деньги, а потом объявлю, что на все воля Божия?

      Мия качнула головой. Вряд ли… только и того, что даже денег не будет.

      – Я благодарна вам за честность, ньор Фаусто.

      – Тогда пойдемте. Я скажу, как сделать чесночный отвар, а когда его сварят, мы попробуем напоить вашего отца.

      – А потом?

      – Спустя некоторое время надо будет открыть рану и принюхиваться. Если из живота у него запахнет чесноком… этот запах очень сильный и отчетливый, дана. И отвар не наносит вреда здоровью…

      Мия поняла. И прикусила губу до крови.

      – Вы хотите сказать, что если запахнет…

      – Да, дана Феретти. Вашему отцу сможет помочь только Бог.

      Мию это не утешило. Но…

      – А сейчас? Отцу больно…

      – Я перебинтовал его и дал маковый отвар. Он спит и не ощутит боли еще несколько часов.

      – Благодарю вас, ньор. Сколько я должна?

      Ньор только вздохнул.

      Сколько она должна? Да знает он о состоянии семьи Феретти, вся округа о нем знает. Но и сказать, что денег не надо, пожалеть малышку, означает жестоко ее оскорбить. Она не простит.

      А потому…

      – Десять сольди, дана Феретти. Я не так много сделал, а за вызов я больше не беру[3].

      Мия поняла все. И то, что осталось несказанным. И как пощадили ее гордость.

      – Да благословит вас Бог, ньор Фаусто.

      Ньор молча поклонился.

      Божья помощь им понадобится. И этой девочке прежде всего. Увы…

* * *

      Чесночный отвар сделали.

      И Мия лично сидела рядом с отцом, вливала ему между губ по ложечке, уговаривала выпить… отец глотал в беспамятстве.

      Где-то неподалеку билась в истерике мать на руках верных служанок.

      Уснули дети под сказку кормилицы.

      Мия сидела и поила отца. А потом сидела вместе с ньором Фаусто. И лекарь тихонько рассказывал дане случаи из своей практики, понимая, что девочка стала взрослой сегодня.

      А еще, что она останется одна. А ей нельзя, вот именно сейчас никак нельзя…

      Пусть

3

Золотая монета называется лорин (3.5 грамма золота). Один лорин равен 6 дариям, один дарий – двадцати сольди или ста двадцати малым риям. (Прим. авт.)