Чёрная Земля. Василий Павлович Щепетнев

оказалось верным. Кабыздох, проглотив хлебушек, просто запел от счастья. Ну, будет, будет. Больше ничего нет.

      Он пошел дальше.

      – Не ходи туда, милок. Не ходи! – внезапно появившаяся из кустов бабка попыталась перегородить путь.

      – Это почему?

      – А плохо будет, плохо… – от старухи тянуло вином. Ай, бабка, молодец.

      – Ничего, – он обогнул ее, та что-то забубнила, но Никифоров не слушал. А, может быть, она нарочно? Пугает, отваживает молодежь? Ерунда. Кто такую слушать станет…

      Больше ему никто не повстречался. Ничего, скоро люди пойдут, скоро. Радио слушать, газеты читать. Библиотеку откроют, пусть сначала и небольшую. А кинопередвижка приедет, толпой повалят.

      В церкви никого не было. Кроме, разумеется, усопшей (сейчас Никифоров решил звать ее так – «усопшая»). Куда же подевался почетный караул? Эх, деревня, деревня…

      Он прошелся, прикидывая, где можно будет установить радио. Собственно, он церковь то и не смотрел толком. Келья – налево, а направо что?

      Направо – тоже коридорчик, двери по бокам вели в пустые клетушки. Пустые, а решетки на окнах – дай будь. В конце коридорчика – лестница. Широкая лестница, как в училище. Вела она вниз. В подвал? Он спустился. Темновато будет, да. В полумраке он двигался медленно, боясь споткнуться обо что-нибудь. Убирали, но до конца не убрали. Полно хламу.

      Уже почти в полной темноте он натолкнулся на дверь – массивную, кованную. Никифоров попробовал толкнуть. Странно. Показалось, будто подалась она, подалась и тут же вернулась на место, словно навалились изнутри, прикрывая. Да нет, ерунда. Он толкнул еще раз, но – вполсилы, почему-то не очень и хотелось ее открывать. Нет, не дрогнула. На ключ, верно, заперта.

      Он поднялся наверх.

      – Ты… Ты где был? – Василь смотрел на него сердито и встревожено.

      – Просто…

      – Нет, я не к тому. Ходи, конечно, где хочешь. Хозяин здесь. Я только подумал, что ты ушел, убежал.

      – Убежал? – Никифоров удивился. Чего-чего, а бежать… – Зачем?

      От кого, скорее, но он не сказал вслух, удержался.

      – Вот и я думаю, что такой парень, как ты, не побоится бабьих страхов.

      – Каких это?

      – Пойдем, – вместо ответа заторопил его Василь. – Голодный же весь день, харчеваться будем.

      Но пошли они не наружу, а в келью.

      – Здра… Здравствуйте, товарищ Купа! – этого Никифоров ждал меньше всего.

      – Садись, – махнул рукой товарищ Купа. Сам он устроился на лежаке, сидел прямо, не прислоняясь к стене.

      Никифоров сел на табурет. Василь поднял откуда-то сумку, поставил на тумбочку.

      – Ну, пора бы и заправиться.

      Говорил он как бы шутливо, но ни Никифоров. ни товарищ Купа не отозвались улыбками. Да и с чего улыбаться?

      – Еда настоящая, добрая, еда простая! – приговаривал Василь, раскладывая припас. Настоящая, настоящая еда. Казанок теплой вареной картошки, сало, лук, домашний сыр, малосольные огурцы, еще что-то. И штоф виноградной водки.

      – Ты ешь, ешь!

      – А вы?

      – Разве