Свет в тайнике. Шэрон Кэмерон

через подворотню дома № 7 по улице Мицкевича, я завернула за угол и перебежала по маленькому мостику на другую сторону железнодорожных путей. Район за станцией был превращен в гетто, и здесь мне пришлось остановиться.

      Вся территория была окружена оградой из нескольких рядов колючей проволоки; внутрь вели ворота, сколоченные из свежевыструганных досок. Немецкий полицейский прохаживался взад-вперед перед воротами и, поймав на себе мой взгляд, что-то выкрикнул и направил в мою сторону автомат. Я побежала обратно вдоль железнодорожных путей, потом вдоль ограды, пытаясь найти, где она заканчивается, но все дороги, ведущие в гетто, оказались заблокированы. Евреев вовсе не «переселили». Их превратили в заключенных.

      Я бродила по улицам Перемышля весь день. Смотрела на груды битого кирпича на месте стоявших здесь прежде зданий, заглядывала в витрины магазинов, видела шедших со смены или на смену фабричных рабочих – фабрики теперь принадлежали немцам. Я говорила себе, что ищу работу, именно из-за этого и брожу по городу, а вовсе не потому, что мне одиноко и страшно возвращаться домой.

      Я прочитала объявление «Требуется помощница» в витрине парикмахерской и выяснила, что не смогу получить работу где бы то ни было, поскольку у меня нет правильных документов. Мои были польскими, а нужны были немецкие. Я отправилась в бюро трудовых ресурсов в здании городской ратуши. Низкорослый немец за конторкой, поправляя пальцем очки в металлической оправе, объяснил мне, что моих польских документов недостаточно, поскольку я не предоставила свидетельство о рождении. Я могу быть цыганкой. Я даже могу оказаться еврейкой. Чтобы получить нужные бумаги, сказал он, мне необходимо иметь с собой фотографию (на которую у меня не было денег) и свидетельство о рождении (которого у меня никогда не было). У вас их нет? В таком случае, может быть, найдется кто-либо знающий вас с самого рождения? Кто-нибудь, готовый под присягой подтвердить ваше имя, национальность и вероисповедание. Тоже нет? Тогда auf wiedersehen[14].

      Я вернулась домой, не зная, что делать. Закрыла за собой дверь, стараясь сделать это бесшумно, страшась перекатывавшегося по пустой квартире эха. Внезапно резко хлопнула дверь. Где-то внизу. Послышались шаги – кто-то шел вверх по лестнице – быстрее, еще быстрее, и в такт им бешено колотилось мое сердце. Кто-то постучал в дверь комнаты напротив. Потом вновь раздались шаги, теперь уже стучали в мою дверь.

      – Можно? – проговорил голос снаружи. Молодой. Женский. Я чуть приоткрыла дверь и разглядела улыбку. Распахнула дверь и увидела молодую женщину в голубом платье с рисунком, слегка покачивавшуюся на каблуках.

      – Меня зовут Эмилька, – представилась она. – Я получила комнату на первом этаже, но мне здесь как-то боязно. Все комнаты пустые, двери заперты. Здесь чересчур тихо, и да, у меня есть сахар. Не слишком много, но есть, и я подумала, что, может быть, вам захочется чаю. Ой, то есть я имела в виду, что, возможно, вы тоже считаете, что этот дом чересчур большой, и захотите выпить со мной чаю. Пока у меня есть сахар…

      – Да! – воскликнула я, прежде

14

До свидания (нем.)