Название | Жестокий век |
---|---|
Автор произведения | Исай Калашников |
Жанр | Историческая литература |
Серия | Библиотека проекта Б. Акунина «История Российского государства» |
Издательство | Историческая литература |
Год выпуска | 1978 |
isbn | 978-5-17-091896-6 |
По всей юрте валялись нарезанные им палки. В очаге еле теплился огонь. Тайчу-Кури все осматривал торопливо, с лихорадочной поспешностью. Потом вдруг понял: спешить некуда. Совсем некуда. Ничего не осталось. Еще недавно у него было все, чего он желал, и вот – ничего. Зачем было бежать от меркитов, если у них – мать, Каймиш, ее дедушка?
Выбросил палку с огнем из юрты. Она упала в мокрую траву, угасла. И сразу стало темно. Огонь в очаге светился зловещим красным глазом.
Тайчу-Кури стоял в юрте, сжимая и разжимая пальцы. Мокрая одежда прилипла к телу, по коже пробегал озноб, глухая боль теснила сердце. Надо было развести огонь, высушиться, но одному сидеть в юрте стало невыносимо, и он понуро потащился в курень. Зашел к Джарчиудаю. Ни кузнец, угрюмый больше, чем всегда, ни его сыновья не спали. В юрте было все перевернуто.
– И у вас были?
– Нет, до нас они не успели дойти. Мы уходим из этого проклятого куреня! – Кузнец выругался, грубо спросил: – Чего тебе?
– Ничего. Маму, Каймиш… – Тайчу-Кури не договорил, слова застряли в горле.
Джарчиудай крякнул, выругался еще злее, налил в чашу архи, сунул ее в руки Тайчу-Кури, приказал:
– Пей.
Он выпил. Озноб стал проходить.
– Сегодня хотите бежать?
– Когда же еще? Пока тут шум, крик и неразбериха, нас ловить не будут.
– А куда бежите?
– Все равно куда. Будем кочевать из куреня в курень. Хуже, чем тут, не будет. Когда меня избили за побег Тэмуджина, я им сказал: уйду. И вот я ухожу. – Джарчиудай налил архи себе, выпил. – Джэлмэ, седлай коня. Да поглядывай, не увидел бы кто. Субэдэй, положи эту чашку в суму… Ты, Тайчу-Кури, можешь идти с нами.
– Я буду ждать. Таргутай-Кирилтух отобьет наших.
– Может быть, отобьет. Но скорее всего сделает другое. Нападет на какой-нибудь курень меркитов, похватает людей, приведет сюда. Больше ему ничего не нужно. Что для Кирилтуха твоя мать? Для нойонов черные люди что овцы, идут по счету.
Кузнец завернул в мягкую кожу молотки, клещи, крепко стянул сверток ремнями, подал младшему сыну.
– Ты понесешь.
– Тяжелый, – скривился Чаурхан-Субэдэй.
– Молчи! Кто не боится тяжестей, тот живет легко. И не кривись. Конь у нас один, половину груза придется нести на себе.
Вошел Джэлмэ. Вдвоем с отцом они вынесли узлы и сумы, привязали к седлу. Все остальное уложили в заплечные мешки. В юрте стало пусто. Джарчиудай стал на колени перед очагом, пошептал слова молитвы, дергая клочковатыми бровями. Поднялся и, ни на кого не глянув, шагнул за порог. Джэлмэ, Чаурхан-Субэдэй, горбатясь под тяжестью заплечных мешков, последовали за ним.
Тайчу-Кури проводил их за курень.
Шли молча. За спиной сопела лошадь. С неба тихо сыпался мелкий дождик. В курене все еще мелькали огни.
– Все-таки, может быть, пойдешь с нами? – спросил Джарчиудай. – Нет? Ну,