Тихий ветер. Юлия Ларосса

волосах и худощавое телосложение делали её похожей скорее на юношу, нежели на опытного врача, который посвятил всю свою жизнь выбранной профессии. Её срочно вызвали на службу, чтобы не доверять жизнь важного пациента молодому специалисту, то есть мне.

      В просторной комнате под ярким искусственным светом лежал без сознания окровавленный комитадж. Не сговариваясь, я и доктор Флеген подключали к нему аппарат, чтобы облегчить и стабилизировать его состояние.

      – Паренхиматозное кровотечение. Класс три. Проявляется гипотензия, – докладывала я.

      – Пульс?

      – Сто тридцать!

      – Артериальное давление?

      – Шестьдесят!

      Быстрые вопросы требовали таких же ответов. Нам ассистировали Анна и медбрат Антоний.

      – Кровопотеря превышает тридцать пять процентов! Устраняем гиповолемию, нужно улучшить микроциркуляцию! – проговаривала Флеген. – Анна! Что с анализом?

      – Вторая, положительная! – быстро отреагировала та.

      – Подключаем систему для переливания! Крови недостаточно, добавляем плазму, – скомандовала Флеген. – Вивьен, останавливаем кровотечение!

      – Подполковник сказал, чтобы мы не использовали анестезию, – промямлил Антоний.

      – Да? – сосредоточенно ощупывая рёбра пленного, уточнила Флеген. – Я ему тоже подброшу парочку советов во время боя.

      Анна не удержалась и прыснула от смеха, подключая систему с плазмой.

      – Так анестезию готовить или нет? – вопросительно поднял брови Антоний.

      Я бросила на него красноречивый взгляд:

      – Готовь, конечно. Мы лечим, а не пытаем.

      – В точку, доктор Мессарош! – заметила Флеген.

      Антоний хмыкнул и надел маску искусственной вентиляции лёгких на разбитое месиво вместо лица офицера.

      Я принялась за работу. Ножевое ранение под левым нижним ребром оказалось особенно тяжёлым.

      – Органы целы, но кровотечение продолжается, – докладывала я.

      Глубокая и неустанно кровоточащая рана. Ещё бы несколько минут – и его не спасти. Рваные края кожи опасно воспалились.

      – Нужно вводить антибиотик! – сказала я. – Рана инфицирована.

      – Запасы на исходе. Хватит только на два дня! – доложил Антоний.

      – Чёрт! – вспылила Флеген. – Я попробую достать его раньше!

      На смуглой коже чернорубашечника виднелись давно зажившие шрамы разных форм и размеров, как будто его часто истязали и до этого дня.

      – Они совсем спятили! – охнула Флеген.

      Я отвлеклась от процесса и бросила на неё взгляд. Марта прослушивала его лёгкие стетоскопом и показала на левую часть груди. Там устрашающе зиял особенный шрам в виде грифона, готового к атаке, – символ агрессивного и воинствующего движения, которое возглавляет Чёрный Якоб.

      – Припухшая и бугристая кожа… – бормотала Флеген. – Она совсем недавно восстановилась. Этого солдата заклеймили совсем недавно. Чёртовы мазохисты! Татуировки им уже мало!

      Подавив новый приступ отвращения, я вернулась