Ковчег спасения. Пропасть Искупления. Аластер Рейнольдс

стариков, хотя оформленной мысли те не передали.

      – А что вы делали на корабле?

      Клавэйн поскреб в бороде. Он не любил обманывать детей, никогда толком не умел добродушно и беззлобно лгать. Лучше кое о чем умолчать, не пускаться в подробности.

      – Я помог человеку.

      – А кто он?

      – Одна юная леди.

      – А почему ей нужно было помогать?

      – С ее кораблем случилась беда. Ей требовалась помощь, а я как раз пролетал неподалеку.

      – Как зовут эту леди?

      – Бакс. Антуанетта Бакс. Я подтолкнул ее, чтобы не упала на газовый гигант.

      – А зачем она летала у газового гиганта?

      – Честно говоря, не знаю.

      – Клавэйн, а почему у нее два имени?

      – Потому что… – начал он и вдруг понял: если продолжать в том же духе, неизбежно уткнешься в войну. – Послушайте, дети, мне нельзя вас отрывать от важного дела!

      Он почувствовал перемену в настроении стариков – те испытали огромное облегчение.

      – Ну и кто мне покажет, как хорошо он умеет летать?

      Такого подбадривания от знаменитого взрослого детям как раз и не хватало. Сразу в голове зазвучал хор: «Клавэйн, я, это я!»

      Он смотрел, как дети, спеша опередить друг друга, прыгают в пустоту.

      Мгновение назад он еще смотрел на сплошную стену растительности, но шлюпка вдруг прорвала зеленое мерцание и выплыла на поляну. После встречи с детьми полет продолжался всего три-четыре минуты. Робот знал, где искать Фелку.

      Поляна имела сферическую форму, окруженная зеленью со всех сторон. Ее прорезала дубовая балка, к которой лепились жилища. Шлюпка приблизилась к балке и зависла, позволяя Клавэйну сойти. Тот поплыл, цепляясь за лозы и лестницы, отыскивая проход внутрь. Слегка закружилась голова. В глубине мозга рождался крик протеста против этого безрассудного полета сквозь крону высокого леса. Но долгие годы приучили не замечать этого беспокойства.

      – Фелка! – позвал он. – Это Клавэйн!

      Ответа не последовало. Клавэйн полез дальше, головой вперед.

      – Фелка? – смущенно позвал он.

      – Клавэйн, здравствуй!

      Голос, сфокусированный причудливыми изгибами полости, показался грохотом, хотя самой Фелки вблизи не было видно.

      Не уловив ее мыслей, Клавэйн поплыл на голос. Фелка редко участвовала в умственном единении сочленителей. А когда участвовала, Клавэйн сохранял дистанцию, не пытаясь проникнуть в ее разум. Уже давно они договорились не соприкасаться разумами, разве что на самом поверхностном уровне. Большее воспринималось как непрошеное вторжение в личное пространство.

      Колодец завершился расширением, похожим на матку. Там, в своей лаборатории-студии, Фелка жила почти безвылазно. На стенах – головокружительно сложная древесная текстура. Клавэйну ее эллипсы и узлы напоминали геодезические контуры сильно деформированного пространства. Настенные светильники порождали грозные монстрообразные тени.

      Он оттолкнулся пальцами, проплыл, касаясь причудливых деревянных