Коллекционер уродов. БоЖенька

девочку. Но сам остался стоять недвижимым, захваченный странными мыслями.

      – Вам нужно вернуться к смете, господин. Лето обещает быть жарким и засушливым, нужно подготовиться к неурожайному году, – худощавая управляющая была женщиной с цепким взглядом, и примерзким холодным тоном голоса.

      – Вернусь, – хозяин был внешне спокоен, – сразу после завтрака.

      Господин понимал почему она с пренебрежением относилась к ребенку в доме. Тем более уроду. Люди и так глядели на поместье с иронией, с сардоническим смехом, мол хозяйка дома – мужчина. Госпожа должна ведать дела денежные и организационные, а ему как с ними справляться? А тут еще одна беда, у взбалмошного хозяина причуда – заводить себе цирковых уродцев. И зачем – иди пойми.

      А разбираться всему управляющей. Заниматься всем ей, Маргарите. Потому она и ходила раздраженная, закатывала глаза и цокала языком.

      – В конюшнях! – в покои вбежал мальчишка, – уродка в конюшнях! Отказывается и с места сдвинуться.

      Девочка сидела в пустом загоне, клубочком свернувшись на сене, и поджав пушистый хвост.

      – Отравили меня, убить хотели, поиздеваться! Какой еще завтрак, придумали, дуры! – она пыталась швырять в служанок песок, но те только смеялись, не подходили ближе, и снаряды не долетали.

      – Достаточно, – появление хозяина всех отрезвило. – Никто и не думал тебя отравить, дитя.

      Уродка показательно отвернулась, но прижатые к голове уши, и совсем скрученный хвост показывали насколько она была напугана.

      – Твой живот сам с непривычки не смог столько принять. В том, что тебе нездоровилось виновата только твоя жадность, – хозяин старался быть строгим, но, как и присуще любому мужчине, в нем все равно проснулось сочувствие и нежность, – на завтрак прикажу подать кашу, от нее полегчает. Умойся и попей.

      Один из мальчишек подорвался и прискочил с ведром колодезной воды. Уродка хоть и нехотя, боязливо, но приняла. С грохотом пододвинула к себе ведро, разливая неуклюже, попыталась попить. Плеснула немного на лицо.

      Хозяин смотрел на нее нечитаемо.

      – А теперь идем, ты помнишь правило: завтрак и ужин.

      В столовой осела тревожность. По тарелкам разложилась неловкость, из бокалов сочилось напряжение. Служанки суетливо теребили одежду. Только хозяин оставался спокоен и недвижим.

      – Ешь.

      – Ты первый! – уродка обиженно вздернула носом, отодвигая свою порцию овсянки. Управляющая попыталась было поправить панибратское обращение, но господин одернул ее жестом руки.

      Тяжело вздохнув, он медленно взял свою деревянную ложку. Глядя не мигая на девочку, съел немного.

      – Кушайте-кушайте.

      Прожевал. Сглотнул. Только тогда девочка недоверчиво оглядела стол, слуг, и пододвинула тарелку к себе. Есть все-таки хотелось.

      На сей раз она жевала вдумчиво, с расстановкой. Чтобы живот снова не заболел.

      – Что случилось ночью? – хозяин устало и довольно выдохнул, чуть прикрыл глаза.

      – Я легла спать. Проснулась и бу-э-э, –