Архив. В. М. Ломов

спросила Елена. – Вся страна отмечает.

      – Вот и хорошо, что вся страна отмечает. Нам тогда зачем?

      – Ты словно и в комсомоле не был.

      – Не был. Это важно для семейной жизни?

      – Нет, – неуверенно ответила Елена. – А как же тебя тогда на кафедре оставили?

      – Суворовых не оставляют, Суворовы остаются сами, – монотонно произнес Николай.

      – Может, еще скажешь, что и Георгий Николаевич беспартийный?

      – Скажу, – засмеялся Николай. – Не жена, а отдел кадров!

      – А жена и есть отдел кадров, чтоб ты знал.

      – Хорошо, раз ты заняла такой ответственный пост, надо это дело как-то отметить.

      Николай пошел к отцу, и они вдвоем осадили мать. В зале стол накрывать не стали, но и на кухне сойдет, для начала. Елена торжествовала: это была ее первая маленькая победа. Коньяк три звездочки, колбаса, сыр, шпроты, яблоки – джентльменский набор стола заказов советской интеллигенции– что еще надо?

      – Какой у Лёли чудный голос, – Георгий Николаевич начал свой тост так. – Правда?

      Николай кивнул головой. Надежда Алексеевна держала в воздухе рюмку.

      – Какой у человека голос, такой и он сам. Помните актрису Марию Бабанову? Пьесу «Таня»? Вот голос! Я знал людей прекрасных душой, у которых был замечательный голос.

      Надежда Алексеевна опустила рюмку на стол.

      – И мне кажется, среди нас ваш голос, Лёля, самый чистый, самый звонкий и самый красивый. Так что вам в нашей семье и запевать. Prosit.

      – И самый молодой, – добавила Надежда Алексеевна.

      – Да, и самый молодой! – обрадовался Георгий Николаевич, но, взглянув на жену, несколько помрачнел.

      Елена поддержала тост свекра:

      – Если продолжить, Георгий Николаевич, вашу мысль, в хоре (а семья– это хор) важны также слаженность, темп, художественный вкус, а это зависит в первую очередь от хормейстера. Я в вашей… в нашей семье сегодня фактически первый день и мне кажется, что у нее есть прекрасный дирижер. За вас, Надежда Алексеевна.

      Надежда Алексеевна от неожиданности выпила свою рюмку, не чокнувшись ни с кем. Георгий Николаевич иронично улыбнулся и чокнулся своей рюмкой с рюмкой невестки и сына, а потом прикоснулся к пустой рюмке жены:

      – Свекровь от здравицы никак не оправится, – заметил он. – Надежда Алексеевна, вам повторить?

      После ужина, довольно непринужденного, Надежда Алексеевна, как истый дирижер, предложила Елене на правах запевалы убрать со стола, а Николаю выбросить мусор. Георгий Николаевич в приятном расположении духа ушел за свой стол, где стал несколько иронично, под слегка изменившимся градусом, смотреть на то, что написал два часа назад. Надежда Алексеевна уселась перед телевизором. Она не пропускала никаких новостей.

      Когда Елена управилась с посудой, Георгий Николаевич позвал ее и сына к себе.

      – Хочу показать вам портрет одной моей хорошей знакомой. Она была любовницей Лавра, моего брата. Он погиб в двадцать первом. Так у нее, Лёля, голос, не поверите, один к одному ваш. И тембр, и высота, и окраска. И смеетесь вы