(За)буду его. Елена Попова

улыбается она и из ее глаз вырываются слезы.

      – Плевать на свадьбу, – отвечаю я, вытирая ее лицо. – Главное, что ты жива, слышишь? А все остальное неважно.

      Я внимательно смотрю на нее и не улавливаю в ее взгляде ни ненависти, ни обиды, ни злости. Она перебирает мои пальцы, говорит, что зря не послушалась подруг и поехала на дачу ночью.

      Я слушаю ее вполуха, и не понимаю: что происходит? Почему она вообще заговорила со мной после всего, что было?

      – И как же тебя так угораздило?.. – цокает рядом с кроватью Роман Петрович.

      – Да что ты все заладил?! – шипит на него Мария Андреевна. – Не помнит она ничего.

      Она переводит на меня возмущенный взгляд, скрещивает на груди руки.

      – И не надо такое помнит, правда, Олег? Не хватало еще, чтоб кошмары ее мучили!

      Я отрешенным взглядом смотрю на Алену, сжимаю ее руку.

      – Ты правда ничего не помнишь? – внезапно охрипнув, спрашиваю ее.

      Роман Петрович с умным видом щелкает пальцами.

      – Доктор сказал у нее эта… Рер… Ретеро…

      – Ретроградная амнезия, – перебивает его Мария Андреевна. – Это когда…

      – Я в курсе, что это, – отвечаю я и на короткое мгновенье выпадаю из реальности.

      «Это когда человек не помнит события, произошедшие перед получением травмы…» – заторможено проговариваю про себя.

      Мне многое известно об этом с тех пор, как в одном из фильмов мой герой столкнулся с подобной проблемой.

      Как в тумане слышится голос Алены:

      – Помню, как сидела с девочками в ресторане, как садилась в машину, а дальше – пелена…

      Глава 6

Алена

      Мне пришлось провести в больнице три недели.

      Первое время после черепно-мозговой травмы меня мучили страшные мигрени, от которых не способны были избавить мощные обезболивающие. Порой я не могла даже подвигать глазами – до чего невыносимой была эта боль.

      Про ноющую руку и плечо – молчу. Как и про ссадины на лице, которые, казалось, заживали целую вечность.

      За все свои двадцать девять лет я еще не чувствовала себя настолько паршиво, как после этой страшной аварии.

      Слава богу, сейчас мои дела идут на улучшение.

      Спасибо Олегу, маме и Регине – они редко позволяли мне оставаться одной. Разве что, когда у меня были процедуры или я спала. А все остальное время меня буквально кормили с ложки и под руки водили в туалет.

      Здесь, конечно, у меня не палата, а настоящие хоромы: своя душевая, удобная кровать, чайник, микроволновка – Олег постарался сделать все, чтобы я ни в чем не нуждалась. А еще он нарочно не привозит мне мой мобильник и попросил медсестру отключить телевизор.

      Поворачиваю голову к прикроватной тумбе, смотрю на стопку любовных романов, что он привез из дома, потом – на вазу со свежими цветами.

      «Только положительные эмоции», – вспоминаю слова Олега.

      Он не желает, чтобы я читала новости и смотрела видео, снятое очевидцами на месте аварии. Знаю: в сети полно постов с фотографией моей искореженной машины.