(За)буду его. Елена Попова

приехал за мной на дачу.

      Поднимаюсь на ноги, подхожу к панорамному окну, несколько секунд молча смотрю на город и прижимаюсь лбом к холодному стеклу.

      «Полгода назад ты меня почти из петли достала, а теперь я чуть не убил тебя…»

      Вспоминаю, как Алена поддерживала меня, когда я был на грани. Когда по новостям транслировали то видео, а сотни блогеров повышали рейтинги на своих каналах за счет скверной истории с моим участием.

      От меня тогда отвернулись многие друзья, поклонники сыпали проклятья в директ, и только Алена оставалась рядом. Только она и еще несколько близких людей верили мне.

      В кармане куртки звонит мобильник, я быстро достаю его, в надежде, что звонят из больницы.

      «Казаринов», – светится на экране.

      – Да, Сань, – отходя от окна, отвечаю я и устало опускаюсь на диван.

      – Ну что там, есть новости из больницы?

      – Все еще без сознания, – вздыхаю я. – Сейчас приму душ, переоденусь и поеду обратно к ней.

      – Держись там, братан. Я пару часов буду на совещании, а потом если что-то вдруг понадобится, маякни, ок?

      – Договорились.

      Я собираюсь убрать телефон, но Саня останавливает меня словами:

      – Ты кстати видел, что Красовская опубликовала в инсте?

      Я резко подаюсь вперед, чувствую, как подпрыгивает пульс. В голову влетает мысль, что она выложила там какие-то фотографии.

      Скидываю звонок, спустя секунду ищу в инсте страницу Красовской и сжимаю в руке мобильник: она закрыла от меня свой профиль.

      Быстро набираю Казаринову, но он не берет трубку.

      Слышу гудки по второй линии, смотрю на экран, гетконтакт определяет номер телефона больницы, и я молниеносно переключаюсь на вызов.

      – Олег Александрович, Алена пришла в себя, – сообщает ее лечащий врач.

      – Можно увидеть ее? – соскакивая с дивана, спрашиваю я и бегу в коридор.

      – Да, можете. Сейчас с ней ее родители.

* * *

      – Черт! Черт! Черт! – кидаю на соседнее сиденье разряженный мобильник и пока стою на светофоре еще раз открываю бардачок.

      Переворачиваю там все вверх дном, заглядываю в отделение между сиденьями – тщетно.

      На днях Алена брала мое автозарядное и, видимо, так и не вернула обратно.

      – Теперь никому не позвонить и не узнать, что там опубликовала Красовская…

      От злости ударяю по рулю, сжимаю губы.

      «Эта сука решила меня добить?!»

      В голове настоящий раздрай: мысли о публикации чередуются с тревогой – не представляю, как я сейчас появлюсь перед Аленой. Она наверняка не захочет видеть меня.

      И ее родители – тоже.

      Раз они сейчас у нее, то, скорее всего, они уже в курсе, что случилось на даче.

      Я виделся с ними вчера в больнице, но у меня язык не повернулся рассказать им об этом.

      Ее мать не могла связать даже двух слов, начинала что-то говорить и тут же пускалась в слезы. А отец Алены поддерживал меня, даже не догадываясь по чьей вине их дочь находится на операционном столе.

      Мне больно и стыдно смотреть им в глаза.