Посмертная месть. Михаил Черненок

времени свои песни.

      – Не сносить тебе, Всеволод, головы. – Слава посмотрел на торчавший из кармана малинового пиджака кончик антенны сотового телефона. – Ты постоянно таскаешь эту игрушку с собой?

      – Постоянно. Без нее как без рук.

      – Если увидишь Куксина, звякни дежурному милиции по ноль-два.

      – Обязательно звякну. А за мою голову, Дмитриевич, не беспокойся. Она у меня не казенная, чтобы наплевательски к ней относиться.

      – Смотри, Всеволод. Я тебя предупредил, дальше – дело хозяйское…

      Глава V

      После разговора с Красноперовым Голубев решил побывать у матери Куксина, куда Никита вполне мог наведаться после отбытия наказания. Похожая на запущенный нерадивыми хозяевами старый хлев с обвалившейся замшелой крышей избенка Куксиных находилась на тихой улочке недалеко от милиции. Окруженное бурьяном убогое жилище могло бы послужить впечатляющей декорацией для нашумевшего в перестроечные годы фильма «Так жить нельзя».

      Голубев хотел было отважно войти в избу, но металлическая накладка на покосившейся двери была прикручена к пробою алюминиевой проволокой. Сообразив, что в избе никого нет, Слава огляделся. На противоположной стороне улицы возле побеленного желтой известью шлакоблочного домика на скамеечке судачили две старухи возрастом явно за семьдесят. Одна полная, в бордовой вязаной кофте, что-то рассказывала. Другая, похожая на монахиню, в коричневом платье с закрытым воротом, слушая, кивала головой. Недолго раздумывая, Голубев подсел к ним и поинтересовался: живет ли кто в избушке Куксиных?

      – Какая там жизнь, – махнув рукой, ответила полная старуха. – Не живут – маются, горемычные.

      – Насчет их маяты, Фрося, не утверждай, – возразила похожая на монахиню. – Если своевременно опохмелятся, то живется им веселее, чем нам с тобой. На дняхКапитолиназабежала спозаранку соли попросить. Насыпала ей спичечную коробушку и говорю: «Солнце едва взошло, а ты уже водки выпила». Капка в ответ: «Ха-ха-ха! Баба Зина, это я чупа-чупса нализалась».

      – Язык у Капитолины без костей, – усмехнулась Фрося. – Тоже как-то попрекнула ее, мол, чего ни свет ни заря водку хлещешь? Она не моргнув глазом: «Принцип жизни у меня такой, с утра выпью – весь день свободная».

      – Капитолина – это хозяйка избы? – спросил Слава.

      – Ну, Куксина. Еще двадцатилетняя дочка с ней обитает. Эмма…

      – Наркоматка, – живо вставила баба Зина.

      – Наркоманка, – поправила Фрося и продолжила: – Еще Солдат Солдатыч к ним приблудился.

      – А это кто такой?

      – Бог его знает. Крупный мужчина. Годами вроде ровесник Капитолины, лет пятидесяти. Носит солдатскую одежку, за что и прозвали Солдатом Солдатычем. Военную пенсию хорошую получает. Говорит, в какой-то заграничной стране воевал. Там, наверное, и умом тронулся. Какой пустяк ни спросишь, он сразу руку к козырьку: «Разрешите доложить?!» В темное время, когда выпивши, пугается автомашин пуще, чем черт ладана. Недавно после затяжного дождя улица наша раскисла от грязи. Кюветы доверху залило водой. Вечером, в сумерках, Капитолина под ручку с Солдатом Солдатычем вышли из хаты. Наверное, нацелились за недостающей