Скучно не будет. Лев Борисович Фадеев

своего настроения.

      Если одет Гуттер, как все нормальные мужики, в телогрейку, – значит, трезвый. Но если на голове фуражка,

      а ниже китель милицейский, – значит, Гуттер в загуле, и лучше его обойти. А не то замучает пустыми разговорами.

      Но в этот раз Михалыч Гуттеру обрадовался. Хотя по виду Гуттер – гулял. И не слабо!

      На одном плече погон с капитанскими звёздочками, а на другом – с майорской. Но не это главное.

      А главное то, что если здесь Гуттер, значит, и дача где-то рядом.

      И Гуттер, уловив родственное состояние Михалыча, тоже очень ему обрадовался.

      Под козырёк взял. И, к удивлению, Михалыча, чётко выговорил:

      – Товарищ Михалыч, за время моего дежурства никаких происшествий в деревне не произошло.

      Михалыч, изобразив на лице трезвость:

      – Безобразие, самогоноварение…

      – Никак нет! Всё чисто!

      – А что-о пьём?

      – Чис-с-с-сый спирт!

      Вот оно, заветное слияние города и деревни.

      Тот, кто рядом за Гуттера держался, выпрямился и на ухо у Гуттера громко спросил:

      – Кто это?

      – Друг мой из Москвы.

      – Из Моск-вы?! Да ну! А скажи нам, милый человек, ты Ленина видел?

      – Конечно, – отвечает Михалыч. – Видел, сколько раз, как и он меня.

      – А какой он – Ленин? – приставал собеседник. И значительный интерес на лице нарисовал.

      – Как те сказать. Ну, росточка он небольшого, но шустрый. Бывало, приедешь на работу в Администрацию президента…

      – А где это?

      – Да там, где раньше Наркомпром был.

      – А-а, – понимающе протянул новый знакомый.

      – Только пройдёшь пропускную процедуру, только переоденешься. Смотришь, а тебе навстречу по коридору Ленин с чайником идёт. А чайник у него, как у Серёги. Ну ты, Сань, знаешь, – обратился Михалыч за подтверждением к Гуттеру, – какой у Серёги чайник.

      – Да-а, знаю. Копчёный, как у шахтёра лампа.

      – Вот-вот, – заручившись поддержкой своей правды, продолжал Михалыч. – Идёт, меня увидит и обязательно спросит: «Как дела, товарищ Михалыч? Не тяжела ли работа?» – «Да нет, – говорю, – не тяжела. Всё нормально. Справимся, товарищ Ленин». – «Не желаете ли горячего чая, товарищ Михалыч?»

      – А какой у Ленина чай, «Ахмад»? – спросил кто-то из слушавших.

      – Да нет, морковный, как всегда.

      – Морковный – это хорошо. Это даже лучше рассола. Морковь оттяжку даёт, – и собеседник сделал важное лицо от своих значительных знаний.

      – «Спасибо, – говорю, – Владимир Ильич, работа ждёт». – «Да-да. Работа, товарищ Михалыч, – это сейчас архиважная вещь. Я вот о чём вас попрошу. Здесь, я вижу, благодаря вам всё нормально. А вот в Кремле работы невпроворот. Так что вы, товарищ Михалыч, бросайте всё на… – и срочно в Кремль. Мы завтра ходоков из Украины ждём, а у нас зал Георгиевский без позолоты стоит. Какие-то гады всю ободрали». Только в Кремль приедешь, пока процедуру с пропусками пройдёшь, пер-р-раденешься, смотришь, а по коридору опять Ленин с чайником навстречу.

      – И вправду шустрый, – уважительно вставил