Прорыв начать на рассвете. Сергей Михеенков

момент командарм почувствовал, что эти контратаки принимают черты согласованных, заранее спланированных действий. Он побывал в полках, на передовой. То, что он увидел, только подтвердило его опасения. Атаки противника, его яростная воля к овладению некоторыми опорными пунктами имели системный характер хорошо управляемого боя с чётко выраженной целью. Немцы бросали в бой авиацию, артиллерию и танки. Ни с боеприпасами, ни с горючим у них особых проблем не было.

      Уже в сумерках, возвращаясь из 113-й стрелковой дивизии, Ефремов спросил своего заместителя по тылу полковника Самсонова:

      – Ну что, Илларион Гаврилович, заедем теперь в ваше хозяйство?

      – Вот как раз подъезжаем к деревне, где размещается один из передвижных полевых госпиталей.

      – Сколько здесь раненых и кто начальник?

      – Начальник ППГ – капитан медицинской службы Маковицкая. Да, кажется, вы её знаете.

      – Да, помню. Под Наро-Фоминском. Однажды был в её хозяйстве. Так сколько раненых у Маковицкой?

      – На вчерашний день было восемьсот одиннадцать. Сегодняшнюю сводку не знаю. Но, думаю, увеличение.

      – Поедемте к Маковицкой.

      Операционная размещалась в просторном кирпичном доме с глубокими, как монастырские бойницы, маленькими сводчатыми оконцами. Пахло хлоркой и берёзовыми дровами.

      Когда командарм вошёл в дом, Фаина Ростиславна спала за столом, положив голову на руки и накинув на плечи шинель.

      – Прикажете разбудить? – спросил в коридоре пожилой санитар.

      – Не надо, – остановил его Ефремов.

      – Вот и правильно, товарищ генерал, – благодарно кивнул головой санитар. – Товарищ военврач всего-то три-четыре часа в сутки спят. И то не всегда. То операции, то осмотр, то теперь вот налёты. Бомбят почти каждый день.

      Пошли по дворам. Некоторые раненые были на ногах. Когда вошли в третий дом, их догнала Маковицкая. Подбежала, запыхавшаяся, вскинула к белой каракулевой шапке ладонь.

      – Мне доложили, вы мало отдыхаете. – Командарм протянул ей руку. – Рассказывайте, что у вас. Я вижу, некоторых из ваших подопечных можно уже возвращать в строй. Других – через неделю-другую. Как вы считаете?

      Маковицкая молчала. И вдруг сказала:

      – Товарищ командующий, вынуждена вам доложить – среди раненых выявлены тифозные больные…

      – Что?! В армии – тиф?!

      В ту же ночь Ефремов телеграфировал в Износки, в штаб восточной группировки о срочном командировании под Вязьму главного хирурга армии и главного эпидемиолога.

      На другой день самолёт доставил на полевой аэродром группу военных врачей во главе с главным хирургом.

      Ефремов сказал прибывшим:

      – Судьбой и обстоятельствами нашей армии посланы новые испытания. Тиф. Нужна срочная квалифицированная помощь. Нужно сделать всё необходимое, чтобы не допустить распространения тифа как среди личного состава подразделений, так и среди местных жителей. А на вас, профессор, у меня особая надежда. – Командарм смотрел на высокого седоватого подполковника в кожаном