Прорыв начать на рассвете. Сергей Михеенков

моих.

      Иван Степанович вскинул кустистую прокуренную бровь:

      – От, молодец, Палашка! От, шустрая девка! Это, стало быть, у Пётры с Анюшей трое внуков? А Зина? Она-то ещё не нарожала детей?

      – Зина ещё молодая. Ещё не замужем.

      Разговор перешёл туда, где всем было легче понимать друг друга.

      – Что ж, – перешёл к главному Иван Степанович, – мне зла ни от кого из соседей не было. Никому никогда не желал зла и я. Веди деревню сюда. Но прежде вот что скажи: как ты добиралась до нас?

      – Краем озера, – сказала Пелагея.

      – Вот краем и веди. На лёд не заступайте. Лёд тут, на Бездоне, везде слабый. Даже около самого берега. Одного-двоих выдержит. Лошадь – нет.

      Уходя из дому, Пелагея заметила, что на стенах везде висели картонки и листки из школьных тетрадей – карандашные рисунки, на которых были изображены и дядя Иван, сидящий на брёвнах, и тётя Васса возле коровы, и, конечно же, снегири на заснеженных ветках рябины. Молодая женщина, не проронившая во всё время их нелёгкого разговора ни единого слова, встала, застегнула кофточку, положила в лыковую зыбку уснувшего ребёнка, повернулась Пелагее и с улыбкой сказала:

      – Возвращайтесь.

      И Пелагея, ответно улыбнувшись ей, спросила:

      – Кто же у вас? Девочка? Или мальчик?

      – Девочка. Настенька.

      – Девочка? Какая вы счастливая! И ты, Стеня. – Она оглянулась на Стеню, тоже молчаливо стоявшего рядом. – А у меня одни сыновья.

      К своей деревне, остановившейся в протоке в нескольких километрах от хутора, Пелагея возвращалась с радостным сердцем. Рядом с нею похрустывал широкими охотничьими лыжами Стеня, взявшийся сопровождать её.

      – Палаша, – окликнул он её вскоре, – а ты что, стрелять научилась?

      – Да. Научили.

      – Кто? Отец?

      – Нет. Один человек.

      – А муж у тебя кто? За кого ты вышла?

      – За Ивана Стрельцова.

      – За Ваньку? Ванька – твой муж?

      – Да. Был.

      – Как – был?

      – Пропал он. Без вести пропал ещё в прошлом году. – И, остановившись, спросила: – А вы всё одни живёте?

      – Как видишь.

      – А кто эта женщина?

      – Ты разве не поняла? Моя жена, Тоня. Беженка. Я её в лесу нашёл. Возле Варшавки. Она из Белоруссии, из-под Витебска. Коров колхозных гнала. Весь обоз ихний разбомбили. Только она одна и уцелела. Неделю по лесам скиталась. Хорошо, нашла трёх коров и с ними, с теми коровами, плутала. Хоть от голода не померла. Я её в стогу нашёл. Утром, на росе, смотрю, след… Коровы пасутся… Коровы её к хутору и вывели. Стожок недалеко отсюда стоял.

      – Красивая у тебя жена.

      – Да, она хорошая.

      И вдруг Пелагея остановилась:

      – Стень, а ребёнок у неё…

      – Ребёнок, конечно же, не мой. Но она мне жена законная. Можно сказать, венчанная. Она уже с животом пришла.

      – Прости, что спросила…

      – Да ничего, – засмеялся Стеня. – Чтобы потом не спрашивала.

      Подошли к тому месту, где Пелагея стреляла в собак. Она указала