Капитул Дюны. Фрэнк Герберт

запропастился этот проклятый Раввин?

      Это был большой, сильный мужчина в старомодных круглых очках. Его широкое лицо было покрыто темным загаром. Морщин на лице мало, несмотря на то, что голос и движения изобличали солидный возраст. Очки привлекали внимание к глубоко посаженным карим глазам, внимательно изучавшим Луциллу.

      – Досточтимые Матроны, – эти слова Раввин произнес здесь, в этой комнате с голыми стенами на втором этаж, где Луцилла объяснила ему свою задачу. – Ой, вэй! Это трудно.

      Луцилла ожидала такой реакции и, более того, видела, что Раввин понимает это.

      – Здесь, на Гамму находится Гильд-навигатор, который участвует в розыске, – продолжал он. – Он из Эдриксов, и, как мне говорили, очень силен в этом деле.

      – Во мне течет кровь Сионы. Он не может увидеть меня.

      – Так же, как и меня и мой народ, и по тем же причинам. Вы же знаете, что мы, евреи, умеем приспосабливаться к разным неудобствам.

      – Этот Эдрик – не более чем жест отчаяния, – презрительно обронила Луцилла. – Он мало что может сделать.

      – Но они привезли его. Боюсь, что у нас мало шансов безопасно вывезти вас с планеты.

      – Тогда что мы можем сделать?

      – Посмотрим. Мой народ не слишком беспомощен, вы понимаете?

      Луцилла почувствовала в его голосе искренность и неподдельную готовность помочь. Он негромко и спокойно заговорил о сопротивлении сексуальной соблазнительности Досточтимых Матрон, о том, что все надо сделать тихо, чтобы не возбудить их.

      – Пойду пошепчусь кое с кем, – сказал на прощание Раввин.

      Как ни странно, эти слова успокоили Луциллу, она даже почувствовала прилив сил. Когда попадаешь в руки профессионального врача, часто чувствуешь его отчужденное и жестокое отношение. Но Луцилла успокаивала себя тем, что врачей Сукк учат быть сострадательными и вникать в нужды своих подопечных и помогать им. (В данном случае это касалось тех обстоятельств, которые могли возникнуть в нештатной ситуации.)

      Она сосредоточила свои усилия на восстановлении спокойствия, прибегнув к мантре «обучение смерти в одиночестве».

      Если мне суждено умереть, то я должна прийти в трансцендентное состояние. Я должна уйти безмятежно.

      Это помогло, но Луцилла все же почувствовала дрожь. Раввин ушел довольно давно. Что-то было не так.

      Правильно ли я поступила, доверившись ему?

      Стараясь не обращать внимания на чувство обреченности, Луцилла усилием воли заставила себя, пользуясь методикой Бене Гессерит, взглянуть на дело с некоторой долей наивности и, проявив простодушие, проанализировать свою встречу с Раввином. Прокторы называли это «невинностью, которая естественным образом проистекает от неопытности и которую ни в коем случае нельзя путать с невежеством». В таком наивном состоянии все вещи представлялись текучими. Состояние было близко состоянию