Горбовский. Марьяна Куприянова

удалившись, Марина безукоризненно выгладила перчатки, за пару минут успев возненавидеть их. Этот аксессуар, с таким презрением и раздражением брошенный ей в лицо, теперь вызывал у нее почти такое же отвращение, как любое воспоминание о Горбовском.

      Старший лейтенант Спицын надел перчатки и щелкнул каблуками перед зеркалом, осматривая себя в полный рост.

      – Ты подвезешь меня? – спросила Марина, по пятам следуя за отцом к двери.

      – Еще чего. Я и так из-за тебя много времени потерял – могу опоздать. За мной вот-вот приедет служебная машина, а ты даже не одета.

      – Естественно, ведь я все утро собирала тебя! – подавленно возмутилась дочь.

      – Мне некогда. Иди пешком – не облезешь. Ты не участвуешь в параде, а на мне целый полк солдат, – строго ответил отец, взял фуражку и вышел.

      Было без пятнадцати девять. Парад начинался в десять. Марина поплелась завтракать. К десяти она кое-как успела прибыть в центр города, но там уже собралось столько людей, что было не протолкнуться. Площадь оцепили, и вдоль оцепления выставили стражей порядка самых разных калибров – от рядовых до омоновцев.

      Ажиотаж стоял колоссальнейший, и Марина, проникнувшись настроением масс, стала пробираться сквозь поток людей ближе к ограждению. Ей хотелось увидеть военный марш и прогон бронетехники. Конечно, с этого расстояния отца разглядеть практически невозможно, да и теперь не особенно хотелось.

      Небо в то утро было удивительным: на одной половине громоздились темно-синие тучи на белом фоне, на другой вспучивались крупные кучевые облака, белоснежные в синеве; и нельзя было четко определить границу, где стороны смешиваются и плавно переходят одна в другую.

      После минуты молчания в честь павших в Великой Отечественной Войне солнечный свет затмили ровные клинья вертолетов и истребителей. Тысячи людей стояли, запрокинув головы, рев железных турбин и несущих винтов военной авиации полностью заглушал говор тысячи ртов. Марину восхищало небесное шоу – все мощное и сильное, созданное человеком, было слабостью Спицыной и всегда приводило ее в восторг. В этом она унаследовала страсти и интересы родителя, с которым на самом деле имела намного больше общего, чем могла представить.

      Много лет сосуществуя с отцом-военным, Марина научилась у него точности мысли и действий, расчету поступков, практичному складу ума, четкости слова, ответственности и целеустремленности. Мораль равнялась уставу, приказы не обсуждались, а выполнялись, и мир в своей основе был предельно прост, распадаясь на отдельные составляющие, словно иерархия военных чинов. Специально отец ничего не прививал – так сложилось самой собой, да и не могло сложиться иначе в отсутствие материнского воспитания. Ребенок всегда вырастает как продукт той среды и условий, в которых ему приходилось взрослеть.

      Кончился марш, поехала бронетехника. Совершенно внезапно рядом с Мариной появился высокий и крепкий юноша, и толпа, сжимаясь к ограждению, сдавила их тела безжалостно и плотно.

      – С праздником, – сказал Матвей.

      – И