С тобой и без тебя…. Анна Игнатьевна Галанжина

Где сгинул? В какой сторонушке?.. Что же вы со мной делаете? Из шестнадцати годков муку мучную тяну… Эх, батюшка, родной, родимый… да за что ты меня наказал, выдав так рано замуж?.. Да не пожила и не покрасовалась я в девках! Да вымучилась я с мужниными гулюшками в бабах… А теперича нет и этого мужинька, пропал без вести, и где искать его, один Господь знает… И дочь его любимая такую рану нарезала, не зарастёт до самой смертушки… Да и что далее будет – не знамо, не ведамо… Николай Угодничек, заступничек ты наш, заступись ты за меня нерадивую, несчастливую, горем убитую, жизнею придавленой…

      А рассвет набирал силу…

      Из-за леса выкатился огромный размыто-красный диск солнца. Разом заголосили на селе петухи, из тёмной массы леса выступили тронутые предосенней сединой деревья. Любила она встречать такие рассветы. Но ни один из них не казался таким тягостным, безнадёжным, как сегодня.

      – Ваня, в плену, на чужбине или в глубокой могиле? Как ты мог нас оставить?

      Сжавшись от горя и холода, сидела она, маленькая, одинокая женщина с опухшим от слёз лицом. Казалось, всё в этом мире восстало против неё, – сил совсем не осталось, а помощи ждать неоткуда.

      …Захлопали двери, там и сям слышались громкие голоса хозяев. Село просыпалось, втягиваясь в тяжёлый каждодневный труд. Мычали некормленые коровы, перекликались петухи, призывно кегекали гуси – жизнь продолжалась. Скоро на луг погонят гусей, пройдёт стадо коров, и хотя среди зарослей её заметить трудно, всё ж рисковать не стоит, да и продрогла основательно. Надо идти домой, будить нерадивую дочь, заниматься будничными делами. Медленно, нехотя шла она, в глубине души понимая, что рушится их с таким трудом налаженная послевоенная жизнь. Колька не женится на дочери. Паша, его мать, не допустит этого, а аборты запрещены. К весне у Юрасихи родится сын, а у неё внук или внучка. Так, видимо, Господь решил.

      Таня слышала, как мать ушла из дома. Она отбросила одеяло, подбежала к окошку. Не чёткий силуэт маленькой фигурки удалялся за околицу. Даже в темноте было видно, как ей тяжело. Нырнув под одеяло, Таня подтянула к животу ноги и заскулила:

      – Догадалась… Почему я неудалая? Ничего-то у меня не выходит. Ну, зачем мне Колька! Я же его не люблю! Назло Яше? Мамочка, милая, прости меня. Яша, Яшенька, любимый, – глотая солёные слёзы, рыдала она, кусая зубами одеяло. – Будь проклята судьба, что разлучила нас!

      В Яшу она влюбилась неожиданно. Поначалу едва замечала невзрачного жилистого парня. На редких посиделках, в клубе, невозможно было увернуться от его ласкового теплого взгляда. Её раздражало, что он молчит и смотрит. Хмурила брови, отворачивалась, но постепенно, сама того не замечая, начала ответно искать его взгляд. А потом поняла, что не может без него обходиться, скучала и не находила себе места. Когда они стали встречаться, он объяснил ей, что боролся с собой, не решаясь подойти. Отец с матерью хотели, чтобы он женился на тихой блеклой Маньке Кирюхиной. Хотя она была неказиста, в женихах недостатка не было: Манька считалась богатой невестой. Отец с войны приволок кучу добра.