Лучше, чем Чинаски. Сергей Рафаэлович Аванесян

не видела драку в баре! А вы разве не часть этой группы?

      – Косвенно.

      – И какова причина, приведшая к решению применить насилие? Я так понимаю, какие-то персональные мотивы не могут быть применены к сложившейся ситуации, – ее спокойствие и рассудительность заставляют меня сделать два вывода – она умная и трезвая.

      Краем глаза я вижу, как ирландцы и Майкл шастают по бару, ища достойных оппонентов.

      – Ну как вам сказать, алкоголь и старые обиды.

      – Обиды?

      – Ну, Вторая мировая, – я перевожу взгляд на немецкий флаг.

      Она следует за моим взглядом.

      – То есть бытовая ксенофобия?

      – Я все-таки настаиваю на том, чтоб вы покинули этот бар от греха подальше.

      Появляется охрана бара.

      – Вы очень заботливы, – она улыбается мне.

      – Что происходит? – к нам подходит какой-то напыщенный урод и кладет руку на плечо девушки по-хозяйски, помечая территорию.

      – Ирландцы ищут повода подраться с немцами, – она отвечает ему.

      – Я имел в виду, что происходит здесь, – он смотрит на меня.

      – Этот молодой человек любезно посоветовал нам покинуть бар, пока не завязалась драка.

      – Пошел отсюда со своей любезностью! – обращается он ко мне.

      Я не могу удержаться и расплываюсь в улыбке.

      – Я, честно признаться, никак не могу понять, почему такая милая девушка, как вы, уделяете свое внимание этому пещерному человеку. Единственное, что приходит мне на ум, – это то, что ваше доброе сердце не может не проявить акт гуманизма, – обращаюсь я к ней, игнорируя ее спутника.

      Мне в лицо летит кулак. Я слишком пьян, чтоб увернуться. Но моя интоксикация помогает мне не быть «ушатанным», как говорили у меня на районе.

      Я наношу ответный удар. Майкл и ирландцы, почувствовав кровь, налетают тоже, втягивая в драку случайных людей и охранников, которые, в принципе, тоже не прочь выпустить немного адреналина.

      Я пытаюсь найти взглядом девушку. Она стоит в стороне и снимает на телефон происходящее вокруг нее с огромной улыбкой на лице.

      Я расплываюсь в улыбке тоже, что не позволяет заметить мне кулак Майкла, который в пылу драки, отправляет меня в нокаут. Я слышу сирены.

      Мы с Майклом сидим в полицейском участке в обезьяннике вместе с ирландцами.

      Лед возле моего уха позволяет сбить боль.

      – Брат, прости! Я честно не видел, что это был ты. Ты никогда не улыбаешься.

      – Да забей ты! Подумаешь!

      – Вы, парни, – молодцы. Хорошо деретесь, – один из ирландцев обращается к нам, выдавливая слова между своих распухших губ.

      Я показываю ему большой палец.

      Полицейский подходит и отпирает дверь:

      – На выход.

      Мы дружно и молчаливо выходим из камеры.

      Уже рассвет. На улице свежо и прохладно.

      Я вижу ту самую девушку, сидящую на скамейке и курящую сигарету. Она видит меня и машет мне рукой.

      – Я что-то пропустил? – Майкл тычет мне в спину.

      – Иди проспись, – я отшиваю его.

      – У тебя презервативы