Лучше, чем Чинаски. Сергей Рафаэлович Аванесян

громкую музыку и голоса в баре. Напротив меня мой лучший друг – Майкл. Кто может быть лучшим другом русского экспанта в Праге? Конечно, американец из Техаса. Между ним и мной всего три общие черты – ненависть к своей работе, любовь к алкоголю и последующие за ней философские беседы.

      Если бы мы жили в семидесятые, то мы вполне могли бы стать героями хорошего кино. Но так как в две тысячи десятых алкоголики и распиздяи больше не лирические герои, а хорошее кино никто не снимает, нам суждено остаться никем.

      – А почему, ты думаешь, младенцы плачут после рождения? Они понимают, что их наебали, – заключает Майкл.

      – Моя мама говорит, что я улыбался, когда родился.

      – Значит, ты был долбоебом уже при рождении.

      – За это стоит выпить.

      Мы чокаемся нашими пивными кружками.

      – Извините, – я слышу голос с ирландским акцентом, обращающийся к нам. Что мне очень нравится в этом городе, так это его многонациональность. Я больше чем уверен, что коренные жители ненавидят нас, и их сложно в этом винить.

      Я оборачиваюсь и вижу высокого рыжеволосого парня, пьяного вдрызг.

      – Да? – Майкл смотрит на него.

      – Могу ли я потревожить ваш покой этой замечательной ночью? – еле выговаривает он.

      – Ночь действительно замечательная, – соглашаюсь я.

      Ирландец шатается в ожидании нашего позволения быть потревоженными.

      – Что вас интересует? – спрашивает Майкл, которому ситуация доставляет так же, как мне.

      – А вы случаем не немцы?

      – Нет, я – американец, а эта пьяная рожа – русский.

      – Я благодарю вас, господа, за ваш ответ. Могу ли я набраться наглости и продолжить наш разговор?

      – Без сомнения, – Майкл копирует его стиль общения.

      – А вы не знаете, есть ли в этом великолепном заведении немец?

      – К моему глубочайшему сожалению, я не смогу предоставить исчерпывающий ответ на ваш вопрос. Но позвольте мне тоже задать вопрос вам?

      – К вашим услугам.

      – А для чего вам немцы?

      – Вон те джентльмены и я, – он показывает на группу ирландских парней (человек шесть, все пьяные в хлам), стоящих в стороне и с нетерпением наблюдающих за нашим разговором, – выпили немного и хотели бы начистить жопы немецким свиньям.

      О, смена стиля! Интересно.

      – А почему немецким? – это единственное, что смущает Майкла во всей логической цепочке действий ирландцев.

      – Ну как? – недоумевает ирландец. – Мы же против них воевали.

      – И правда. Как американский еврей, я не могу не воспользоваться такой ситуацией. Вы не возражаете, если мы к вам присоединимся на вашем квесте? Я знаю место, где они постоянно зависают, – говорит Майкл. – Устроим им новую Нормандию!

      Улыбка еле помещается на лице ирландца.

      – Русские не высаживались в Нормандии, – говорю я, допивая свое пиво.

      – Ты не с нами? – спрашивает меня Майкл.

      – С чего это?

      – Ну ты вот сейчас сказал.

      – Я