Театр. Елизавета Сунде

с троса, перепугав всех присутствующих, и как этот странный акробатический трюк – или чем это было на самом деле? – заставил его, Казимира, пережить давно забытое чувство восторга и страха.

      Тинара слушает внимательно, со своим обычным безмолвным пониманием. Только в конце спрашивает – но зачем же ты поставил на него? Как такое вообще пришло тебе в голову?

      Казимир выдыхает в потолок сладкий дым и долго думает, пытаясь выбрать из ярких, перенасыщенных воспоминаний нужное.

      – Тогда я думал, что помогаю ему. Не знаю, как объяснить это лучше. Мне показалось, что он расстроится, если никто не поставит. Это значило бы, что никто не оценил его мастерство. А я оценил.

      – Да уж, он явно был счастлив оказаться здесь, – усмехается Тинара, – Прямо таки не мог сдержать благодарных чувств.

      – Я понял, что это не так, ещё в машине. Мне больших усилий стоило не почувствовать его тогда. Все шесть часов смотрел на дорогу и медитировал.

      – А может, стоило бы и почувствовать?

      – Не стоило. Ты не поймёшь.… Это было очень страшно, Тинара. Я испугался того, что могу пережить те же чувства, что переживает он. Не уверен, что выдержал бы.

      – Хм. И всё-таки ты позволил ему остаться.

      – Две недели, не больше. Ты знаешь, той части мира нет места в нашем доме. Я ещё подумаю, как оградить от него Сэрину и отца.

      – Ох, Казимир…. Не нужно решать за других. Ты ведь сам этого не любишь.

      – Я забочусь о них. Не пытайся внушить мне чувство вины за это.

      Несколько минут они молчат, думая о своём. Дым сигарет Казимира утекает в открытое окно, меняясь местами с ароматами моря и утренний росы на сочных молодых травах. Тяжёлые шторы уже опущены, чтобы не впустить в дом слишком много света, но солнечные зайчики всё равно бродят по стенам, и никто не обращает внимания на их присутствие.

      – А ведь ему стало легче, когда ты сказал о возвращении, – задумчиво говорит Тинара, как будто сама не до конца уверена.

      – Думаешь? – безразлично отзывается Казимир. – Может быть. В любом случае, это уже не важно.

      Важно снова не допустить той же ошибки, – добавляет он про себя, – Я должен быть внимательнее. Строже. Особенно в эти две недели. Чтобы от его присутствия здесь ничего не изменилось.

      Потому что в доме семьи Войелло больше нет места искусству.

      Глава 3. Дом Казимира Войелло

      Иоши

      Оглядываясь на эти две недели сейчас, я понимаю, что мне необыкновенно повезло оказаться именно здесь, в светлом доме у моря. Останься я тогда в Театре, моя история закончилась бы куда раньше и куда трагичнее.

      И дело даже не в бесконечной усталости, не в скопившейся за долгие годы злости, не в моих апатичных расстройствах. Дело в том, что у меня просто не было бы смысла идти дальше. Здесь мне удалось увидеть и принять истину, от которой я убегал всю жизнь. Ощутить разницу между моим миром и миром других людей. Впервые за многие годы по-настоящему открыть глаза.

      Сейчас у меня есть время, и я хочу вспомнить всё