Множество жизней Элоизы Старчайлд. Джон Айронмонгер

отчетливо это вижу.

      – Она красивая?

      – Не то слово.

      – У нее есть парень?

      – Да, но он не очень хорош собой.

      – Зато скромный. – Катя крепко прижала его к себе. До чего же спокойно она ощущала себя в его присутствии. – Мы никогда не уедем во Францию, – добавила она.

      – Когда-нибудь уедем. Обязательно уедем. Может, Дубчек наконец откроет границы?

      – Боюсь, у него нет ключей.

      В ответ на это Милан улыбнулся.

      – Мой брат говорит, что Запад препятствует свободному передвижению граждан советских республик, потому что они боятся шпионов.

      – Думаешь, это правда?

      – Конечно. – Милан отвернулся.

      – Но ведь никто в это не верит, – тихо проговорила Катя через некоторое время. – Даже твой брат.

      – А ты веришь?

      Лучи летнего солнца слишком разморили их для такого тяжелого разговора. Катя закрыла глаза.

      – Мне в голову пришла одна мысль, Милан. Вот прямо сейчас. И это отнюдь не самая приятная мысль.

      – О чем ты? – не понял Милан и приподнялся на локтях.

      – Если мы слишком сблизимся, – тихо начала Катя, – я могу стать опасна для тебя.

      – Опасна? В каком смысле?

      Ее глаза жарко сверкнули.

      – Не знаю. Возможно, я просто слишком много думаю. Дедушка говорит, те, кто задает много вопросов, долго не живут.

      – Тогда не задавай вопросов.

      Как серьезно он смотрел на нее в эту минуту. Его очки были заляпаны грязью. Что он в них видел?

      – Я слишком много знаю, – вздохнула Катя. Эти слова были сказаны так тихо, что Милан едва расслышал ее.

      – Что, например?

      Она снова вздохнула.

      – Слишком много всего. – Слишком много того, что не положено знать пятнадцатилетней девушке. – Я знаю, каково это – танцевать на нью-йоркской сцене и слышать восхищенные возгласы зрителей. Я смотрела на Париж с Эйфелевой башни. Я каталась по Лондону в экипаже, запряженном шестеркой лошадей. Я обедала с королем Франции и кланялась королеве Англии. Однажды я подписала петицию, которая была направлена в лондонскую Палату лордов, с требованием предоставить женщинам избирательное право.

      – И что? – спросил Милан. – Предоставили?

      – В тот раз – нет. Но начало было положено. Я стояла на носу огромного корабля, бороздящего Атлантический океан. Я была в Вене и разговаривала с Зигмундом Фрейдом, я встречалась с реформисткой Гарриет Тейлор-Милль [14], и слушала лекцию Чарльза Дарвина о червях, и видела, как первый настоящий воздушный шар парит над парижскими крышами.

      Катя протянула руку и сняла с него очки, осторожно высвободив дужки из-за ушей. Она принялась протирать стекла подолом своего платья.

      – Я видела свободу, Милан. Понимаешь, что это значит? В Чехословакии идея свободы может быть очень опасна. – Она мягко водрузила очки обратно ему на нос. – Так лучше? – спросила она.

      – Да,

14

Гарриет Харди Тейлор-Милль (1807–1858 гг.) – английская феминистка и философ. Соавтор книг «Освобождение женщин», «Подчинение женщин» и др., которые выходили в печать под именем ее мужа и соавтора, философа Джона Стюарта Милля.