На языке эльфов. Сабина Тикхо

есть, по сути, о себе. Так? Вы все тут такие, правда? Забота о других – все равно забота о себе. Проанализируй любую храбрость или доброту – и ты поймешь. Смысл вашего пути на самом деле мало отличается от эльфийского. Просто вы никак не поймете. Ты непонятливый тоже.

      Песня начинается заново.

      Ночь сегодня какая-то странно теплая, мое любимое синее пальто нараспашку, и голова ничем не покрыта. Белый серпантин вяло снует из стороны в сторону под легкий почти незаметный ветер. Сегодня луна неполная. Видно лишь месяц и рядом с ним всего одну звезду.

      Небо темнее моего пальто, но ярче глаз; пахнет сырой землей, напоминая о ночах, совсем на эту не похожих. Ночах размером с жизнь. Тех, после которых утро не гарантировано.

      Под моими лакированными сапогами хлюпает мокрая трава, и я вышагиваю, расставив руки в стороны, словно живой самолет. Крен медленно-медленно под техно-отзвуки в ушах.

      Сегодня Daft Punk. «Son of Flynn».

      Под нее я всегда в будущем. Технический прогресс куполом кроет весь земной шар. И я здесь – в одной точке – возможно, всего лишь симуляции. Проекция. А настоящий – где-нибудь на самом высоком этаже здания с панорамными окнами. А может, нет. Несложно представить летающие машины на небесном шоссе.

      Задираю голову и смотрю: наверху точная копия автомагистралей снизу – шесть полос, по три в каждую сторону. И голубое свечение неоновых светофоров. Час поздний, небесных машин так же мало, как наземных, и светофор мигает желтым – условным зеленым.

      А я – повсюду. Где проекция, где настоящий, никто не знает. Даже я сам.

      Песня начинается заново.

      Я ухожу неторопливо, шагаю уже по асфальту, выйдя за пределы общественного парка. Сегодня людей особенно мало. А может, дело в мелодии. Она уносит в другую реальность, и с этой труднее держаться внимательно.

      Ты очень упрямый. И только самую малость послушный. Четыре дня после библиотеки не приходил ночами, не поехал в пятницу до дома. Я тебя отстегнул.

      Я обрадовался. Чушь. Но зачем тебе об этом знать? О том, какие ростки у твоих семян. Не жидких, конечно, такие во мне не уживутся. Речь о других, воздушно-капельных, которыми я успел надышаться. Зачем тебе об этом знать? Часах, которые я трачу на выходных, чтобы уничтожить злость и ненависть. Все это только мой удел. Мой, Чоннэ. Ты слышишь?

      Видимо, нет, раз с понедельника все начинаешь заново. Опять. Я же попросил. Я сказал оставить меня в покое. Мне пришлось приходить в себя все выходные, чтобы снова настроиться на обыденность, лишенную привязанностей. Я потратил в общей сложности сорок восемь часов.

      А ты? Какие у тебя оправдания, какие жертвы? Я тебе не нужен, просто поверь. Твое упрямство доставит только неприятности. Нам обоим. Слышишь?

      Видимо, нет, раз опять приходишь ночью, стоишь в тени, заселяешь футбольное поле, лишаешь одиночества. Едешь со мной домой во вторую пятницу. Я замечаю, встаю и ухожу дальше, из вагона в вагон, а ты все понимаешь, знаешь, что я заметил, а все равно упрямо за мной – по следам. Последний вагон, и