На языке эльфов. Сабина Тикхо

личности. – Тихо, не перебивай, не набирай воздух в легкие. – А если этот индивид скажет, что это его осознанный выбор или особенности самоопределения, и при этом будет по общим меркам не особо привлекательным, ты обязательно подумаешь, что его попросту никто не хочет, не клеит и не добивается, а значит, эта позиция – всего лишь прикрытие.

      – Итан, я…

      – …посредственный, заурядный и законсервированный представитель рода человеческого, с которым я точно не хочу связываться.

      – Итан!

      Вау. Ты только что повысил на меня голос. Это как хлопок ладонью о стол, которого не было. Сердишься. Я вижу это в глазах.

      Вау.

      – Стой! – Вскакиваешь вслед за мной, когда я забираю телефон с рюкзаком и направляюсь к выходу по проходу между столами. – Итан, остановись!

      – Джей!

      Все тот же голос возмущенно пытается до тебя дотянуться.

      – Итан! – А ты не слышишь как будто. Только зовешь и следуешь за мной по пятам, спускаясь по лестнице. – Я ошибся, черт возьми! Я хотел сказать «врожденная», выбрал не то слово!

      Мне так хочется рассмеяться.

      – Хуже отговорки я не слышал.

      Вместо этого забираю ярко-синее пальто из раздевалки и надеваю, стараясь не торопиться. Стараюсь. Выглядеть нисколько не задетым лично.

      – Ты думаешь, мне легко с тобой разговаривать? – Вырастаешь передо мной у дверей.

      – Как ты собрался будить меня поцелуями, если не способен вытерпеть обычный диалог?

      Вот это ляпаю, не подумав. Просто задребезжал в голове наш первый разговор. Твой первый вопрос про мой день рождения. Твоя первая дерзость – наглая убежденность в том, как все будет.

      Ты замолкаешь на секунды. Наверное, на моем лице написано, насколько неудачной я считаю свою же собственную реплику. Замечаю, как ты прижимаешь куртку к груди, придерживаешь рюкзак за лямку. Чувствую, как смотрит на нас охранник.

      Включаюсь снова. Огибаю тебя, почти не задевая плечом.

      – Мне трудно разговаривать с тобой в другом смысле, – говоришь мне уже в спину.

      – Патологически трудно? – не удерживаю в себе язвительность, нажимаю на дверь, выпадаю в мороз и скупость января. Пахнет свежестью, сладкими духами и сигаретами.

      На крыльце человек пять, курят трое. Один из них Юнин – в углу – по центру между серым камнем стен и чернотой отражающих дверей библиотеки. Пуховик у него тоже черный. Застегнут до предела.

      Шум, который мы производим, заставляет всех смотреть. Поверх дыма и съедаемой бумаги. Все лица мне знакомы, я мог бы назвать имена и все, что успел о них увидеть или услышать, но забываю. Напрочь. Все падает назад фоном, когда я понимаю, что ты наглее, чем мне казалось.

      Твоя ладонь прямо в моей. Пальцы сжимаются поверх, не оставляя кислорода. Телу – покоя.

      Меня разбивает каким-то импульсом. Может, это как молния. Как тот же захваченный дух. Прямо от твоих пальцев – они вроде щипцов для аккумулятора – сигнал мне повсюду. Главное: к инстинкту самосохранения. Он бьет по щекам, помогает выдернуть руку и отступить подальше.

      – Видишь? –