Тегеран-82. Побег. Жанна Голубицкая

или правдивую? – невозмутимо уточнила Мартышка.

      – Ну, наверное, правдивую лучше… – замялась я. – Если не секрет, конечно.

      Мне вовсе не хотелось становиться хранительницей Мартышкиных семейных тайн, но так уж вышло.

      – На самом деле родичи мои на грани развода, а сюда мать проводила меня словами «катись к своему папашке», – сообщила подруга ровным голосом.

      Ее интонация не выражала ровным счетом ничего, поэтому я даже не поняла, расстраивает ее такое положение вещей или нет?! Для меня бы развод родителей означал катастрофу! Вернее, я даже представить себе не могла подобный поворот событий! Хотя, конечно, у многих моих московских знакомых родители были разведены. Но в Союзе дети этого стыдились и предпочитали умалчивать – особенно, если отцы у них все же были, просто не жили с их мамами. Я заметила, что те, кто встречался с отцами только по воскресеньям, рассказывали о своих папах гораздо чаще, чем те, чьи кто жил с ними под одной крышей. И предпочитали не уточнять, что папы в их жизни случаются раз в неделю. А те, у кого место папы занимал отчим, в кругу сверстников не уточняли, что это не родной отец. В Союзе в почете была модель «крепкой семьи» и все пытались ей соответствовать, хотя бы на словах. Исходя из этого, я решила успокоить Мартышку и сказала, что хорошо, что ее родители только «на грани», а еще не развелись. Я уверена, что ее мама с папой помирятся и в их семье все наладится. Но Мартышке мой прогноз явно пришелся не по душе:

      – Да упаси Бог! Нет уж, пусть лучше разводятся, да поскорее! Мне только лучше!

      Я вытаращилась на нее в молчаливом изумлении.

      – А что тут такого?! – спросила Марта с вызовом. – Чем в постоянных скандалах жить, лучше разойтись, и дело с концом! Мне-то к чему их ежедневные крики? И все это позорище – партком, профком, товарищеский суд… Надо мной в школе смеются! – неожиданно призналась она.

      – А причем тут партком? – не поняла я.

      – Ну ты как с луны свалилась, ей-богу! – усмехнулась моя подруга. – Партком – он при всем. Особенно, если туда без конца катать жалобы!

      – А кто их катает? – снова не поняла я.

      – Блин, ну не я же! – разозлилась Мартышка на мою непонятливость. – Мать и катает. Что, мол, у меня проблемы с поведением в переходном возрасте из-за того, что отец мною не занимается. Что он все время в своей больнице пропадает, прикрываясь дежурствами, а на самом деле у него там какая-то медсестра. И в школе моей справки собирает о том, что у меня «девиационное» поведение. Чтобы партком ей муженька вернул.

      – А это правда? – спросила я.

      – Что у меня девиационное поведение? Наверное, правда, раз они такие справки выдают.

      – Правда, что медсестра? – уточнила я. – И что такое это авиационное поведение?

      Мартышка захохотала.

      – Авиационное бывает снаряжение, а поведение – девиационное! От слова «девиация», – важно пояснила Мартышка, как мне показалось, даже с некоторой гордостью. – Значит,