Лед в твоем сердце. Ники Сью

раздражает меня эта беседа и тон голоса мужика. Ладно бы еще за дело нудел, а так.

      – Тимур! – уже более строго звучит его голос. – Это мое последнее предупреждение. Услышьте, наконец. И не создавайте проблем мне или вашему отцу.

      И тут меня накрывает. Анатольевич не намекает же, а в лицо говорит про шантаж. Напоминает, я у него на крючке. Как же задолбала эта катавасия. Сжимаю руки в кулаки, которые все еще прячу в карманах брюк, но в лице не меняюсь.

      – Вы бы о… – осекаюсь. Язык не поворачивается говорить без козырей в рукавах. – Так о своих детях пеклись, как обо мне любимом.

      Ответ решаю не слушать. Разворачиваюсь и молча ухожу. Пусть думает что хочет. Скоро найду управу на тебя, высокомерный придурок. Будешь знать, с кем связываться.

      И Всевышний будто на мой зов отвечает. Правда, не так, как хотелось бы. В буфете к нам с Арсом подсаживается Чайка. Время два часа дня, уроки кончились, народа в столовке мало. Федя сует мне телефон почти в нос и с довольным видом просит нажать на плей.

      – Что это? – спрашиваю его, вскидывая бровь. Сеня придвигается ближе, явно из интереса.

      – Это мой план. Гева сказал, что ты на него наехал. Вот тут кое-что поинтересней будет. Я все продумал до мелочей! – довольно сообщает Чайка.

      – Что, опять Уварова? – едва не прикрикивает Арсений.

      – Тише будь, – кидает ему недовольно Федор. Я тем временем жму на плей. На видео отчетливо видно, как какие-то два парня тащат Машу по безлюдной дорожке. Затем открывают дверь в деревянный сарай и кидают ее туда, словно какой-то мешок мусора. Сверху летит рюкзак. Дальше дверь закрывается, и деревянная балка накрывает ее.

      – Это что? – опережает меня Арс.

      – Это план! – хвастается Чайка. Я отдаю ему телефон и громко цокаю. Как это семейство Уваровых достало. В печенках сидит уже.

      – Какой нахрен план? – прикрикивает Богданов. – Вы похитили ее, что ли?

      – Да нет, – отмахивает Чайка. – За школой есть сарай, где хранят инвентарь для уборки. Они ее там заперли. До утра туда никто не сунется.

      – Совсем больные? Тим! – рычит Арсений, впечатываясь в меня тяжелым взглядом.

      – И толку от того, что вы ее там запрели? – выдыхаю устало.

      – Мы ей телефон оставили. Она сейчас в школе изгой. Никто с ней не общается. Поэтому девяносто девять процентов, что позвонит наша Машенька папеньке, и он помчит ее вытаскивать. А завтра ты видео ему покажешь, Тим. Ну и там… уже скажешь, чтоб тебя не трогал.

      – Ты совсем больной, Федь? Тим! – не унимается Богданов. Мечется по стулу, как юла.

      – Да в смысле больной? Отличный план же!

      – Вы заперли человека в сарае, это уже перебор! – хлопает по столу рукой Богданов.

      – А если не позвонит? – тру переносицу. И этот проклятый червяк внутри начинает подсасывать. Совесть пробуждает.

      – Дура, что ли, совсем? Как она оттуда выйдет-то? Мы все продумали. Она точно позвонит.

      – К черту! Я иду к директору. Это неправильно. Все это неправильно! – панически верещит Богданов. Твою мать, мало мне моей совести,