За границей цветочного поля. Ева А. Гара

как ты и просил, но выронил и разбил. А там парень стоял, он сказал, что у него дома есть такой же. Предложил поехать. Ну я и поехал. Вот. – Я снова протянул ему чёртову бутылку.

      Папаша опешил и уже мягче спросил:

      – Ты поехал с первым встречным, потому что он обещал тебе соус?

      – Ну типа.

      – А ты не подумал, что если он такой добрый, то мог просто купить другую бутылку?

      – Может, у него денег не было.

      Папаша задумался и наконец выдал:

      – Звездишь.

      – Да нет же. Могу место показать, там, наверно, ещё не убрали.

      Видать, идиотизм бывает обезоруживающим: папаша злиться перестал, он будто изучал. Наконец забрал соус, осмотрел мои кисти, приподнял мне голову и заглянул в глаза – наверно, решил, что я обдолбался. Его даже сигаретная вонь не волновала. Он, кажись, по-настоящему беспокоился.

      – Ты в порядке? – спросил он.

      – Да. А чё такое?

      – Ты ничего не принимал?

      – Нет, просто забрал соус.

      – Тогда какого хера ты лыбишься, как сраный наркоша?!

      Пришла моя очередь растерянно таращиться и беспокоиться – лучше бы ляпнул, что сожрал какой-нибудь пончик. Но папаша внезапно остыл.

      – Нельзя быть таким наивным, Люций. Всегда надо думать о безопасности, а ты ни хера не думаешь. А вдруг бы тебя убили?

      – Но ведь не убили.

      Он тяжело вздохнул и начал закипать.

      – Ладно, прости. Я думал, ты меня убьёшь. Чё мне было делать? Я в таком отчаянии был!

      – Иди в душ – и спать, – велел он.

      Ладно хоть про школу не вспомнил.

      3

      Клятый понедельник в итоге стал апогеем разочарования. Разговор с Нинкой расстроил до задницы. А события на вечеринке повергли в шок. И перестать думать обо всём этом ни хрена не получалось. Я раз сто пожалел, что потащился провожать пухлого, встретил Нинку, потом Дэю и всё такое. Переживал дико, раздражался. Папаша на мою дерзость внимания не обращал, спросил только про зачисление в школу, а узнав правду, отвесил знатный подзатыльник.

      Вообще, ему наверняка было насрать на мои «не хочу» и «пожалуйста». Он быстро так освоился в новой роли и включил диктаторский режим. Видать, думал, что лучше разберётся в моей жизни, и взял её под полный контроль: лишил денег и запретил ехать в Лавкасс на пересдачу экзаменов. Это он решил, что дополнительный год в школе пойдёт мне на пользу. И даже не поинтересовался моим мнением: поставил перед фактом и закрыл тему.

      Спорить было бесполезно, и в среду я потащился в школу. Директрису, на удивление, вспомнил: всё та же надменная сука. Когда вошёл в кабинет, она ещё минуты две-три изображала дикую занятость: неотрывно пялилась в экран компьютера и типа увлечённо печатала. Но я ж прекрасно видел, как её толстые пальчики совершенно бессмысленно плясали по одним и тем же клавишам.

      Наконец директриса оторвала взгляд от экрана и потребовала документы. Взяла протянутую ей ID-карту, вбила номер и уставилась на меня с неожиданным интересом.

      – Ты ведь учился у нас.

      – Учился.

      Она моё досье вдоль