За границей цветочного поля. Ева А. Гара

глухо захихикал, потом заржал и с размаху хлопнул меня по спине.

      – Лютек, Лютек, да ты не изменился, всё такой же неженка. – Он снова заржал. – Ничё, считай, это посвящением. Не буду больше тебя цветочком называть. – Он хохотнул. – А то взбесишься ещё.

      Нарочно провоцировал. Срать он хотел на мой дефект – никогда особо не боялся. Единственный, наверно, без опаски цветочком называл. Задирал постоянно, при этом вечно напоминал, что мы типа друзья, должны помогать друг другу и всё такое. Помогал-то в основном я. Прям как сейчас. А он скалился и называл неженкой. Говнюк!

      До клуба мы топали пешком, всё какими-то дворами и проулками. Пару раз Грик буквально на несколько секунд отходил к подозрительным типам. Наверно, это были те самые счастливцы, которых славный офе́ня одаривает чудесной пылью, потому что ни одному из них он не пожал руку.

      В конце концов мы оказались в настоящей заднице, где, наверно, даже днём никто не чувствовал себя в безопасности. В темени узких проулков шарились тощие наркоши с опухшими рожами. По углам стояли размалёванные старые тётки, которые силились сойти за молоденьких девок. И ведь не постеснялись надеть коротенькие юбки и блузки с таким декольте, что и за триста световых в глаза бросались морщины на их обвисших сиськах. А в одной из подворотен кто-то громко стонал.

      По спине пробежал холодок.

      В клубе ожидаемо грохотала музыка: что-то электронное с тяжёлыми басами. Толпа бесновалась в преддверии эйфории. От мерцания красно-зелёных лазеров рябило в глазах.

      Я дико боялся потерять Грика и, вцепившись в его плечо, топал следом. А топали мы, кажись, вечность, будто по кругу ходили, как бараны. Потом наконец зашли за бар в тесный коридор. Там двое подпирали стены – один в чёрной кожанке, второй в майке, – оба с оружием.

      – Это кто с тобой? – спросил мужик в кожанке, когда мы подошли ближе.

      – Это Лютек.

      – Цветочек, значит? – воодушевился второй.

      – У себя? – спросил Грик, кивнув на дверь.

      – Заходи.

      Мужик в кожанке и Грик зашли внутрь. А этот в майке подошёл ближе и страшно оскалился.

      – Куришь? – спросил он.

      – Нет.

      Он обрадовался и протянул мне леденец. Отказать я не посмел – тут же развернул фантик, сунул леденец в рот и кивнул типа спасибо. Мужик протянул ещё один. Я снова взял.

      – Глаза у тебя дивные.

      Он прям засмотрелся. Пялился так жутко, будто в пятое измерение. А потом с прежней весёлостью спросил:

      – Ты, цветочек, откуда этого проходимца знаешь?

      – Грика? Так мы в детстве дружили.

      – Что за прозвище у него такое?

      – Да там… Неважно, в общем.

      – Ну раз неважно. И как тебя зовут, Лютик?

      – Так и зовут: Лютек. Через «е». Люций.

      – Дала ж тебе мамка имя. – Он хохотнул. – Девку, наверно, хотела, а вышел ты: весь такой бабочка, а в платье не нарядишь.

      – Шёл бы ты!

      – Ну-ну, расслабься. Думай, перед тем как тявкать. А лучше молчи. Ясно?

      Я кивнул.

      – Вот