Трое из Жана-Парижа. Айгуль Клиновская

Он есть, не здесь, но где-то абсолютно точно. И может когда-нибудь они встретятся, наступит такой момент. Айша ни словечка не скажет ему в упрек, только обнимет или возьмет за руку, и будет держать долго-долго. Ей никогда не приходило в голову ластиться к дяде Рашиду. Зачем, если есть свой папа?

      «Татарская же у нее фамилия, и у меня от мамы татарская кровь. Вот почему стихи так ложатся на сердце». Айша разглядывала профиль Ахматовой на черно-белом рисунке потертого томика. Вслед за Анной Андреевной и она начала писать стихи в толстую коричневую тетрадь. В школе одно время стали модными анкеты, в которых самый жгучий интерес вызывал ответ на вопрос «Кто тебе нравится?» Все целомудренно писали инициалы, будто так сложно было угадать, кто за ними скрывается. Находились отважные, кто в открытую писал имя и фамилию, как бы сразу заявляя миру: «Вот кто моя симпатия! Мне скрывать нечего!» Год, два, и на смену анкетам пришло увлечение стихами. Тетрадки с поэзией разрисовывали сердечками и цветами, обклеивали вырезками из открыток, показывали другу другу. Айша свою скромную тетрадь не давала никому, только Ольге. Та со свойственной ей горячностью хвалила так бурно, словно лучше стихов никогда и не слышала.

      Айша откладывала томик Ахматовой и доставала коричневую тетрадку. «У меня тоже будет муж каменной стеной, как папа. И никогда-никогда никакой безысходности!» Только стихи почему-то чаще всего выходили грустные.

      5.

      Там, где спят драконы

      – То, что ты видишь, это древние горы Карата́у.

      – Да какие же это горы. Холмы. Вот у нас в Алма-Ате настоящие горы!

      В Жанатасе Андрей раньше бывал, приезжал навестить бабушку. Ничем примечательным город ему не запомнился.

      Пока добрался, весь измаялся. Он отвоевал у мамы право ехать самостоятельно. Ночная дорога из Алма-Аты показалась ему бесконечной, пристроиться удобно на жестком сидении никак не получалось. За час до прибытия автобус подобрал бородатого парня в брезентовом плаще и высоких сапогах. На самом деле лицо у него было молодое, бороду он словно прилепил. «Отрастил для солидности, чтобы с пацаном не путали», – решил Андрюха. Бородач уселся рядом с ним и по-свойски протянул ладонь:

      – Давай знакомиться, я – Михаил.

      Он оказался краеведом-любителем, сразу начал рассказывать о горах и петроглифах, древних городищах и археологических находках.

      На Андрюшкин выпад о том, что местные горы не идут ни в какое сравнение с алма-атинскими, ответил так:

      – Так ты часть только видишь. А если бы сверху посмотрел!

      Андрей представил себя беркутом, облетающим горы Каратау. Покружил-покружил бы да унесся все-таки к своим горам. Или к морю. Он на море еще ни разу не бывал.

      – Вот есть гора Келинше́ктау, переводится как гора Невесты. А знаешь, почему?

      – На невесту похожа? – предположил Андрей. Он заметил, что и соседи рядом стали прислушиваться к разговору, уж больно интересно рассказывал краевед Миша.

      – В одном селе жил