Одиннадцать дней, одиннадцать ночей. Дмитрий Пешехонов

сюда. Здесь, рядом с телом известного маньяка-убийцы ему казалось, что мысли в голове становятся яснее и глубже, именно здесь, Фрэнк мог (да ему и хотелось) говорить вслух всё, не боясь, что его не поймут. Именно здесь ему хотелось понимать всю глубину человеческой психики. Он часто склонившись над этим телом размышлял, что же толкает человека на жестокость по отношению к другим себе подобным, на уничтожение? Что делает людей вдруг нетерпимыми к недостаткам окружающих? Хотя ответы напрашивались сами собой.

      В прошлый раз, сидя возле тела маньяка, он с удивлением обнаружил у себя в руках газету, свернутую в трубочку. Из заголовка понял, что его страна начала вместе с союзниками бомбардировку Ирака. «И вот что надо нашим военным в той далекой стране? Какими доводами руководствовались политики, давая приказ о наступлении? – размышлял он. – Да никакими! Просто суют свой длинный нос в чужие дела, навязывая свое мнение другим. Вот так они будут убивать одной рукой, другой же грабить нефть и другие ресурсы этого Ирака. И чем скажите на милость наши правители отличаются от этого покойника? Да ничем!»

      Подобные откровения настолько начали нравиться Фрэнку, что он заметил в себе некое влечение к телу маньяка. По-видимому аура, витавшая тут, способствовала рождению нестандартных мыслей. Именно поэтому сейчас Фрэнк находился здесь, чтобы вновь обдумать свои мысли. А подумать было над чем. Похоже, что Мерлин поступает жестоко и несправедливо по отношению к нему.

      – Странно, – произнёс вслух мистер Гилсби, медленно растягивая слога. – Но мне кажется, что моя любимая жена меня разлюбила. Конечно, разлюбила, – продолжал он, пожимая плечами и не отрывая глаз от кафельного пола. – Иначе чем объяснить, что она стала намного хуже готовить. Недавно она приготовила какой-то пирог из гнилых яблок и предложила мне его съесть. Мне! Даже свиньи отказались бы жрать это. Она же ответила, что готовила так всегда и что всё дело во мне – это я изменился! Неслыханная наглость, – Фрэнк покачал головой. – Не-е-ет, она меня не любит и, очевидно, хотела отравить меня этим пирогом, чтобы я помучился желудком. У, стерва!… Да что тут говорить! А на днях она меня обвинила в том, что я пытался ее задушить. Ночью в мой дом привела этого Дика Уильямса, нашего нового соседа. Уж не знаю, что она хотела со мной сделать, может вышибить мозги. Затем начала выставлять меня полным идиотом перед соседом, обвиняя меня, что покушался на её драгоценную жизнь. А я спал! Представьте себе, я спал крепчайшим сном!

      – Представляю. – Фрэнк услышал чей-то грубоватый мужской голос рядом с собою. Он обвёл вокруг себя взглядом. Ни одной живой души.

      – Тьфу, чёрт! – он сокрушённо покачал головой. – Допился, начались слуховые галлюцинации.

      – Фрэнк! Ты не туда смотришь. Я здесь.

      Голос раздавался с места, где лежал труп убийцы.

      – Нет, этого не может быть. – Прошептал Гилсби. Сердце бешено колотилось в груди, в любой момент готовое выскочить. На висках выступил холодный пот. Фрэнк испуганно перевёл взгляд, на усопшего.

      – Может, –