Последний поезд на Ки-Уэст. Шанель Клитон

так волнуюсь, что едва могу дышать.

      Первый раз мы поцеловались на свадьбе – просто и поспешно, на публику, – а сейчас, кажется, намечается второй.

      Энтони наклоняется, стирая расстояние между нами, его губы касаются моих, мягко, нежно и почти невесомо.

      Меня пробирает дрожь.

      Я делаю глубокий вдох, сердце гулко стучит в груди, а его поцелуй становится настойчивее.

      Океан плещет вокруг, ветер раздувает мои волосы. Он целует дерзко, уверенно, соблазнительно.

      Очень в его духе.

      Из разговоров с двоюродными сестрами и подругами я знаю, что ему надо от меня, ощущаю желание в его напряженном теле, в том, как его руки касаются моей одежды, тянут бретельки купального костюма, как он прижимает меня к себе, точно я ему отчаянно нужна.

      Раньше меня никто так не целовал.

      Энтони отпускает меня – его глаза блестят от радости.

      Я подношу руку ко рту, чувствуя, как губы все еще пульсируют от прикосновения.

      – У нас все будет хорошо, – улыбается он.

      Мне бы его уверенность.

* * *

      Ужин – настоящий пир из местных морепродуктов, моллюсков и красного луциана, такого я никогда в жизни не пробовала. Я слишком нервничаю, я устала и быстро насыщаюсь, но у Энтони припасен целый ящик шампанского, который ему прислали из Нью-Йорка, и он предлагает тост за наш экстравагантный брак. После ужина мы разделяемся: он с сигарой отправляется в библиотеку, а я иду наверх готовиться ко сну.

      Я моюсь в круглой ванне, чуть смазываю духами запястья и шею и выбираю самую элегантную сорочку из своего приданого.

      Пока я принимала ванну, кто-то невидимый преобразил спальню – повсюду горят свечи, кровать и пол усыпаны белыми лепестками в тон белоснежным простыням.

      Я подхожу к кровати и хватаюсь рукой за столбик – в животе нервная дрожь.

      На ночном столике лежит роман, который, похоже, Энтони принес для себя – «Квартал Тортилья-Флэт» Стейнбека.

      Выходит, не порознь.

      Я пролистываю книгу – судя по закладке, он дошел до середины.

      Я не могу устоять перед соблазном обшарить ящики. В туалетном столике обнаруживается коробка с сигарами, чей запах хорошо мне знаком – сигары он тоже предпочитает кубинские. Рядом – пачки купюр, невероятная уйма денег. На Кубе отец на всякий случай держал деньги в сейфе. Тот факт, что Энтони не видит необходимости их прятать, свидетельствует о его высокомерии и богатстве, а еще, возможно, о том, что он чувствует себя в безопасности. Если он действительно связан с мафией, как казалось на Кубе, значит, его слишком боятся и воровать у него не станут.

      Носовой платок; я подношу его к лицу – в нос тут же бьет запах его одеколона. Я опускаю взгляд. Из глубины ящика…

      На меня смотрит холодное дуло пистолета.

      Я резко захлопываю ящик.

      Ничего удивительного в том, что такой, как Энтони, имеет оружие, но одно дело – ночами мучиться бессонницей из-за странных догадок, а другое – увидеть все своими глазами.

      Дверь спальни открывается.

      Помимо пиджака, Энтони снял жилет и расстегнул две пуговицы белой рубашки.

      Я