Резюме сортировщика песчинок. Любовь Александровна Афоничева

на локтях, когда пятнышко превращается в фигурку. В фигуру. В знакомую фигуру.

      В меня.

      Вроде бы все родное: худощавое и вполне удобное для жизни тело, крупноватый нос, скулы, достаточно острые, чтобы резать ими девичьи сердца.

      Но почему я раньше никогда не замечал, что у меня глаза настолько светлые, а взгляд такой… рептильный?

      Я-второй присаживается рядом со мной на корточки и улыбается.

      Меня как будто окунают в ванну, полную ледяных муравьев.

      Никогда, ни разу в жизни мне не было так страшно. Я дергаюсь, пытаюсь отползти на локтях. Хотя бы на несколько сантиметров. Но не могу.

      Я-второй, кажется, знает об этом. Во всяком случае, он никуда не торопится. Совершенно.

      Деловито поправляет медно-рыжий хвост. Шарит по карманам.

      – Эй…

      Страх съел все мои ораторские способности. Всю уверенность, наглость и кураж. Я-второй молча смотрит. Я пробую еще раз.

      – Эй, что… ты делаешь?

      На самом деле стоило бы спросить: «Что ты собираешься делать со мной?» Но не выговаривается. Да если бы и выговорилось, толку-то – он явно не собирается отвечать.

      Во всяком случае, словами. Просто улыбается еще раз и продолжает шарить по карманам.

      Почему собственное ожившее отражение пугает меня так сильно? Настолько, что я предпочел бы видеть рядом какое-нибудь чудовище, с головы до ног утыканное окровавленными зубами?

      Не могу понять. Но и перестать бояться тоже не могу.

      Я-второй тем временем находит то, что искал. Ножик. Небольшой, аккуратный, с лаконичной серой рукояткой.

      Я бы выбрал именно такой.

      Все так же никуда не торопясь, я-второй разрезает штанину на моей левой ноге и принимается снимать с нее кожу. Тонкими полосками. Будто чистит яблоко.

      Руки снова примерзают к траве. Я не могу дернуться. Вывернуться. Ударить.

      Зато могу кричать.

      Довольно долго могу.

      А потом больше не могу.

      Тоже довольно долго.

      А еще потом появляется третий.

      Второй его не видит. Он очень сосредоточен на своем занятии. И даже, наверное, не успевает ничего понять, когда третий одним резким движением сворачивает ему шею.

      Бояться уже не получается. Хотя, может, и стоило бы.

      Зачем-то закрываю глаза. Но все равно слышу, как я-третий оттаскивает я-второго подальше. Садится рядом. Устраивается поудобнее. Сухая бурая трава исправно похрустывает, сообщая мне о его передвижениях.

      – Эй?..

      Я бы усмехнулся, если бы помнил, как.

      Что ж, этот хотя бы говорит.

      Открываю глаза. Третий смотрит с жалостью. Но такой… брезгливой, что ли. Потом начинает шарить по карманам.

      Снова закрываю глаза.

      – Эй, посмотри на меня.

      Смотреть не хочется.

      – Ну, или хотя бы рот открой.

      Этого не хочется тем более.

      – Да ладно, все страшное уже закончилось. Мне просто нужно сказать тебе кое-что. И чтобы ты был в состоянии меня понять. Поэтому давай ты сейчас выпьешь вот этот… ну как будто бы эликсир здоровья. Обманем по-быстренькому твой, то есть наш, мозг. Хотя нет, почему