Резюме сортировщика песчинок. Любовь Александровна Афоничева

курса, чтобы получить разрешение на работу. У меня вспыхивает сразу несколько любопытных идей насчет ее внешнего вида, с которыми хочется поиграть немедленно.

      Но приходится ждать, пока день кривоватым вихляющим колесом докатится до вечера.

      Через историю искусств, которую в нужных местах обнажает для нас Павла И́мберис. Эта пожилая тетка, состоящая, по-моему, наполовину из ртути и ржавой проволоки, а наполовину из поэзии мертвых цивилизаций, – единственный ментор Песочницы, которого я по-настоящему уважаю. Правда, безо всякой взаимности.

      Через марш-бросок сквозь октябрь в мастерскую Домны Кар_Вай и обратно.

      Через обед, съеденный в приятном одиночестве.

      Через час внутренней тишины, положенный каждому студенту.

      Через неординарную математику.

      И, наконец, через музыкальный час, на котором нас мучают каким-то ископаемым хоралом.

      Когда же я добираюсь до мастерской и устраиваюсь за рабочим кубом, выясняется, что за день утренние идеи успели выцвести и подрастерять свое обаяние. Но уходить из-за этого я, конечно, не собираюсь. Повозиться с Большим Луу, даже без конкретных задач – все равно удовольствие. Персональный кубик проигрывает что-то из рабочего плейлиста, но я почти не слышу музыку. Слишком увлечен.

      В шею болезненно тюкает. Я машинально дотрагиваюсь до нее. Нащупываю что-то маленькое, гладкое и прохладное. Уже проваливаясь в хищный черно-бурый туман, я все-таки успеваю повернуться к двери. Ничего толком не вижу. Одни плавающие цветные пятна да смазанный силуэт среди них. Кажется, невысокий.

      Жаль, никому уже не рассказать…

      В этой части истории я веду себя очень смирно. Но это мне не помогает

      Вытаиваю. Из черно-бурого. Медленно.

      Неподъемные веки.

      Хрупкие мысли.

      Все, что длиннее нескольких слов – разва…

      Нет запахов. Звуки? Непонятно.

      Но жестко. Неравномерно. Прохладно… кажется.

      Ладони оттаяли. Под ними трава. Кажется.

      В сущности, все – кажется.

      Потому что во мне…

      Ломаются и тают. Мысли. Думаю снова.

      Был выстрел. Потом туман. Но я понял, успел…

      Ломаются. Опять.

      Еще раз думаю.

      Я – мехимера. Нет, не то.

      Я – мехимерник.

      Да. Но тоже не то.

      Я мехимерник. Во мне мехимеры.

      Маленькие. Очень…

      Как это называется?..

      Нано… кажется. Да.

      Стрелок – гений.

      А я… Еще в мастерской.

      Или уже в эс-комплексе.

      Но еще я здесь.

      Где – здесь?

      Здесь есть трава. Нет запахов.

      И мехимер… нет. Но это – кажется.

      Ведь они есть – в моей крови. В моей голове.

      Поэтому я – здесь.

      Могу поднять веки. Наконец-то. Впрочем…

      Много серого наверху. Двигается.

      Я люблю серый… кажется.

      Серый наверху двигается быстро. Как будто его двигает…

      Все еще ломаются.

      Ломкие