Резюме сортировщика песчинок. Любовь Александровна Афоничева

не прочитать – ноги двигаются слишком быстро. Хотя и не так затейливо, как руки, которые одновременно змеятся и порхают. Красиво, но рискованно – ментор Виаль наверняка пожурит за «сомнительную двойственность». Если не найдет, к чему еще придраться. Но зачем искать что-то другое, если можно пощебетать про любимую «целостность образа»?

      Предсказуемо и скучно. Как всегда.

      Я кручу в кармане кубик. Снова зачем-то представляю себя в круге внимания. Представляется нерадостное. Пора, наверное, возвращаться к ежедневным тренировкам. И в орфейнях поменьше рассиживаться. А лучше всего – затеять новую игру, для которой понадобятся гибкость, сила и кураж.

      Как назло, ничего подходящего не сочиняется. Пока я перебираю варианты, Афейна успевает дозмеиться и допорхать, вернуться на свое место и выслушать… не знаю, что – я ведь все прозевал. Когда мое внимание возвращается к занятию, Виаль уже всех отпускает. Студенты разбредаются по лекториям. А мне приходится задержаться на выходе.

      Я неординарен во многом, но вот с ростом не повезло – рост у меня самый что ни на есть средний. И поэтому Венц даже голову задирать не приходится, чтобы плеснуть мне в лицо взглядом, полным плохо спрятанного возмущения. Я равнодушно присоединяю этот взгляд к коллекции ему подобных. И еще успеваю мимолетно вообразить запястья Венц, связанные ее же косами…

      А потом она говорит – очень тихо, но очень четко, так что невозможно усомниться ни в одном слове:

      – От тебя сегодня особенно сильно мертвечиной несет.

      И даже ноздрями демонстративно дергает.

      Я не столько задет, сколько удивлен. Потому что слизняки обычно такого не говорят. Даже если случается в их жизни что-то неприятное – например, я – от них все равно редко чего дождешься, кроме обтекаемых беззубых словечек. Ибо – этика.

      А тут внезапно такое смелое хамство. Пусть голосишко на последнем слове и дрогнул, но ведь держится, как… как валькирия, готовая устроить кому-то валькирдык.

      Нет, не кому-то – мне.

      Ответить Венц я не успеваю. Хотя должен бы. Иначе чего она стоит – моя живописно замаранная репутация? Но момент упущен, Агния Венц уже развернулась и отправилась по каким-то своим делам. Мне остается только пожать плечами и отправиться по своим. Ничего страшного, будет еще случай просветить ее насчет того, что ядовитые зубы – вредная мутация для слизняка.

      А пахну я, кстати, осенним лесом и осенним лисом. Во всяком случае, что-то подобное нашептывала одна из моих амурок. Та, которая любит рыжих, плохую поэзию и позу наездницы.

      Да, пора, наверное, признаться: если я сумел создать впечатление, что моя жизнь полностью лишена симпатий и объятий, то так и было задумано. Не смог удержаться. Чуть больше темных оттенков, чуть шире мазки – и портрет получается намного выразительней. Но рано или поздно стало бы очевидно, что не настолько я занятный психопат. Когда возникает острая потребность в объятиях, я отправляюсь в город и пытаюсь найти подходящие. Чаще всего