Маньяк, похожий на меня. Детективные рассказы и повести. Пётр Некрасов

сказал Саша Брославский.

      За весь вечер это оказались первые произнесённые Сашей слова. Все обернулись.

      – У нас дача была в другом посёлке. Тоже называется Оселки, но не Верхние, а Чухонские, они за этим лесом. Там людей поменьше и дома попроще. Но я помню, как рассказывали ребята из соседних дворов. Что ходить сюда не надо, что это Муравьиный лес, что тут водится какая-то нечисть. И нечисть эта жжёт муравейники и убивает людей.

      – Значит, ты позже тут жил, – сказал Светлов.

      – Позже, чем ты. Мне уже лет одиннадцать было. Мы все страшно гордились, что у нас в посёлке своя страшная легенда есть. Я потом в лагере однажды всех умыл. Про Красную Руку небось, все советские подростки слыхали. А слышали вы, пацаны, про Сжигателя Муравейников? Который почтальона в лесу убил?

      – Почтальона? – удивился Светлов.

      – Самого Сжигателя в лицо никто не видел, – пояснил Брославский, – а вот кого он убил, все знали. Якобы почтальона из вашего посёлка, из Верхних Оселков. Старенький такой почтальон. В шляпе и с сумкой на боку. Нашли его в горящем муравейнике.

      Светлов недоверчиво покосился на Брославского, и тот едва заметно подмигнул.

      – Это полная ерунда, – беспомощно развёл руками несчастный Марецкий, – просто полная ерунда! Это что же, твоего поджигателя муравьиного ещё и самого убили? Кто? Муравьи, что ли? Повалили в свою кучу и закусали?

      – У него голова была разбита, – сухо сообщил Светлов. – Гитару-то давай!

      – Не дам я тебе гитару! – закричал Вадим Марецкий, вскакивая на ноги, и мстительно указал на Брославского рукой, в которой ещё сжимал огрызки печенья. – Мне вот этот не очень умный тип вчера сказал, что в походе нельзя петь у костра! Запретил! Это во-первых! Отлично! Значит, не будем петь!

      – Вадя…

      – Двадцать лет Вадя! Моя гитара, даю кому хочу, я человек нездоровый! Принеси свою и научись толком играть, раньше, чем перед девушками байками своими выпендриваться!

      – Да у меня-то по крайней мере есть девушка… – безразличным тоном сказал Светлов.

      Марецкий круто повернулся, пошёл к песчаному откосу, под которым было уже холодно и темно, спрыгнул туда, вместе с гитарой. Он выиграл, понял Брославский. Рыжий парень вчистую проиграл своему вечному сопернику Вите Светлову в логическом споре, но зато теперь никто не попросит Светлова спеть песню про старую дачу.

      – По-моему, тебе надо извиниться, Витя, – сказала Таня. – Вадим не виноват, что ему не понравилась твоя история.

      Встала со штормовки и молча полезла в палатку. Светлов посмотрел ей вслед, тоже встал, поднял брезентовую куртку с земли, аккуратно отряхнул. И побрёл туда, где темнел лес.

      …Где-то посреди ночи Саше Брославскому вцепились в руку, точнее сказать, в бицепс.

      Вообще, это была не лучшая ночь в жизни туриста Брославского, а он во всяких ночёвках побывал – и на скалах, и на снегу. Но восемь человек в палатке