Кладовая солнца. Михаил Пришвин

только пароход вообще, а все наши русские пароходы названы по именам, и, наверное, есть ваше имя.

      – Кроме шуток говоришь? Вот бы все выучить!

      – Для человека это невозможно, дядя: в большом словаре Брокгауза и Ефрона – очень много томов.

      – Пустое! Захочется, все можно сделать и выучить. Вот тебе газета, вырежь объявление и напомни в Нижнем: купим и выучим.

      – Есть малый словарь Павленкова. Не лучше бы нам сначала купить малый?

      – Вот еще! Ты заметь себе правило в жизни и заруби это себе на носу: никогда не становись на второе место. Понял?

      – Понял, дядя, и это мне нравится. Но что, если не придется на первое?

      – Тогда живи дураком и подчиняйся умному. Еще надо тебе знать, что тише едешь, дальше будешь – от того места, куда едешь. Понял?

      – Понял, дядя.

      – А еще – и самое главное: не пей из колодца – пригодится плюнуть. Понял?

      – Нет, не понял.

      – Поживешь и поймешь, теперь ты только запомни, что тебе дядя говорил: не пей из колодца – пригодится плюнуть.

      И опять замолчал до самого Нижнего. Там купили большой словарь и сели на пароход.

      Словарь спас гимназиста от тяжелого дяди. Он, наверно, тут сто раз проехал, и неинтересно ему на чужом пароходе – сидит весь день в своей каюте и с жаром учит словарь с буквы А. Алпатов обегал на пароходе все мышьи норки и, как маленький мальчик, всех спрашивал о всякой безделице: и что это за конусы качаются на воде с фонарями наверху, и почему иногда кричат «под табак», и для чего люди плывут на связанных бревнах и так славно варят себе что-то на огне у самой воды, и почему это дерево не загорается?

      – А какой груз на этой огромной барже?

      – Живой груз: переселенцы.

      – Куда они едут?

      – В золотые горы.

      Что он, серьезно сказал или пошутил? Неловко переспросить – засмеется, но и так остаться нельзя: вдруг окажется, правда есть золотые горы, и люди туда переселяются, и он это слышал и так пропустил. Вот какой-то человек, высокий, худой, подтянутый ремешком, сидит и читает такую огромную книгу, каких он в жизни своей никогда не видел, в нее войдет добрая половина энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, – вот бы кого спросить, но строг этот человек. Нет, его невозможно спросить. На другой стороне парохода в каюте первого класса у самого окошка дядя сидит и тоже учит свою огромную книгу. Спросить разве дядю? Нет, нет! Тот еще вслух заставит читать букву А. Лучше уж спросить незнакомого человека. Поколебавшись еще немного, решается и подходит.

      – Какую вы, дяденька, книжку читаете, можно вас спросить?

      – Можно: Маргарит-книга.

      – Очень большая!

      – Пуд десять фунтов.

      – Вы ее взвешивали?

      – Вешана книга не на казенных весах и меряна не казенным аршином.

      – Можно спросить вас еще: тут говорят, будто переселенцы едут в золотые горы, в географии этого названия нет, а как вы думаете, есть золотые горы?

      – Что скажет светская наука? Можно ли сосчитать песок на Волге и зачем это нужно? А белые воды есть.

      – Белые