Катарина. Кристина Вуд

на бытовом уровне, понимала большинство слов и начинала увереннее отвечать не только Артуру, но иногда даже профессору Шмидту. Я потихоньку гордилась собой, ведь больше не являлась белой вороной среди девчонок, которая ни черта не понимает и недоуменно оглядывается по сторонам, в надежде на перевод.

      На дворе стоял удивительно теплый декабрь 1942. Война, казалось, длилась бесконечно долго, и жили мы в полной неизвестности. Не знали, что происходило на Восточном фронте, не подозревали, как туго жили наши соотечественники, не знали когда вернемся домой, и вернемся ли вообще…

      Позади был самый разгар сбора и продажи урожая, а также изнуряющая жара, от которой мы не знали куда деться. Ферма Розенхоф с переизбытком вырастила картофель, сахарную свёклу и пшеницу. Картофеля было настолько много, что мы ели его дважды в день: в качестве пюре, в запеченном виде, жареный, с лихвой добавляли его в супы, а также ели сытные пирожки, вдоволь им напичканные. Под конец лета я не только есть его не могла, но и видеть, хоть и понимала, что поступаю кощунственно, ведь в это время в Союзе голодали тысячи людей.

      Все те месяцы в груди таился тяжкий груз – я не могла простить себе, что находилась в Германии и работала в тылу врага. Я работала на Третий рейх и отказаться от той работы означало буквально попрощаться с жизнью. А умирать в двадцать лет было страшно, очень страшно. Тем более, когда у хозяйки имелись близкие связи в лице оберштурмбаннфюрера – офицера полиции Алекса Мюллера, который осуществлял контроль за советскими пленными в рамках Мюнхена. Не без помощи Аси мы узнали, чем же все-таки была обусловлена связь фрау Шульц и Мюллера. За те месяцы она очень сдружилась с Амалией, они нашли много общего, и зачастую благодаря Аське мы и узнавали подробности жизни немецких помещиков и страны в целом. Амалия в более близкой беседе поделилась, что ее старший брат Áльберт Шульц и Алекс Мюллер до войны слыли хорошими друзьями, во многом благодаря тесному общению их семей. Перед тем, как Альберт ушел на фронт, Мюллер пообещал другу, что будет присматривать за фрау Шульц и ее детьми, помогая любым словом и делом, буквально заменив Альберта.

      Узнав подробности о грозном офицере Мюллере, девчонки словно стали замечать, что и взгляд-то у него стал мягче, и чувств в его словах стало побольше и вообще… хороший он человек. Но я была непреклонна и не поддавалась под их сладкие речи. Мюллер продолжал быть тем, кто способствовал убийству наших граждан, и это подтверждали его погоны, офицерский чин и тем более злодейские и беспощадные руны на черных петлицах в форме двух угрожающих молний.

      Оля была в восторге от подробностей жизни своего возлюбленного, и ее воздыхания по «Сашке» продолжились с новой силой, ведь теперь она могла небезосновательно идеализировать его поступок. Впрочем, после того как Генриетта послала ее работать в поле, жизнь Ольги изменилась, и не совсем в лучшую сторону. На протяжении нескольких недель мы видели Лëльку лишь по вечерам, когда она с трудом поднималась в спальню и без