Безмолвное дитя. Сара Дензил

в том, что ничего не перепутали?

      – Не перепутали, – прошептала я, уже совершенно уверенная в том, что передо мной сидит Эйден.

      – Это маловероятно, – ответил Стивенсон. – Однако для большей уверенности я как раз хотел предложить сопоставить результаты анализа его ДНК с ДНК Эммы. Это уже на сто процентов гарантирует, что перед нами Эйден Прайс.

      Я похоронила тебя, думала я, глядя в глаза сыну. Я поставила на тебе крест в душе… Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?

      Заслуживала ли я прощения? Мать никогда не должна сдаваться. Когда по ходу какого-нибудь фильма пропадает ребёнок, мать ведь всегда знает, что на самом деле он жив, потому что если бы он был мёртв, она бы это почувствовала. Связь, эта магическая связь между матерью и ребёнком пропала бы, и этот разрыв сопровождался бы соответствующим ощущением. А я просто решила, что Эйдена больше нет в живых, когда увидела его выловленный из Узы красный анорак. Я закусила губу, чтобы сдержать слёзы.

      – Эйден, – тихо сказала я, шагнув к кровати. – Привет! – и я улыбнулась этому мальчишке с тёмно-каштановыми волосами и маленьким аккуратным подбородком. Моё постаревшее, иссохшее сердце ёкнуло: до меня вдруг дошло, что он вообще очень маленький – на вид не дашь больше двенадцати, – а глазищи будто бы слишком велики для такого лица.

      – Не волнуйтесь, что он не отвечает, – сказал доктор Шаффер. – Мы считаем, что он всё слышит и воспринимает, но ему потребуется некоторое время, чтобы осознать, что произошло. Хотите присесть, миссис Прайс-Хьюитт?

      Я кивнула и немного подвинулась, а доктор пододвинул стул поближе к кровати Эйдена. Я села, и все мои мысли были о том, что же случилось с моим мальчиком. Где он пропадал? Целых десять лет… За десятилетие начинались и заканчивались войны, вступали в должность и уходили с постов премьер-министры и президенты, совершалась масса важных научных открытий. А мой мальчик… мой ребёнок… всё это время был потерян для нашего мира. Для моего мира, по крайней мере…

      Подвинув стул ещё чуть ближе, я наклонилась к нему и занесла руку над его рукой, не касаясь. Эйден напряжённо посмотрел на мою руку и убрал свою, сдвинув брови.

      – В данный момент он избегает физического контакта, – пояснил доктор Шаффер.

      Я постаралась не замечать боль, которую причинили эти слова, и убрала руку, положив её на колени. Я дважды открывала рот, собираясь заговорить, но оба раза снова закрывала его. Динамик телевизора, по которому шёл мультфильм «Трансформеры», прорезал повисшую в палате тишину, но эти звуки нисколько не разбавляли наэлектризованную атмосферу.

      – Эйден, ты меня помнишь? – вымолвила я наконец охрипшим голосом. – Ты знаешь, кто я?

      Он моргнул. Он вёл себя так спокойно, что у меня по телу забегали мурашки. Маленький мальчик, которого я некогда знала, никогда не сидел на месте, и хотя я сразу поняла, что этот паренёк с карими глазами и есть мой сын, совместить в голове образ любопытного шестилетнего болтунишки с этим задумчивым,