Гайда!. Нина Николаевна Колядина

сестра, обрабатывая ему рану, – не так уж все и плохо…

      – Сам знаю, – морщась от боли, процедил тот, – видел, как из людей кишки вываливались. Моя-то рана не смертельная, я ей даже рад. Вот подлечусь тут у вас и домой поеду. К мамке в деревню. И никаких тебе больше окопов, пуль, снарядов! Всё! Кончилась для Костика война! Правильно я говорю, парень?

      Аркаша понял, что вопрос адресован ему, но что ответить солдатику, не знал, поэтому постарался изобразить на лице улыбку и молча пожал плечами.

      Оставив Костю, Наталья Аркадьевна подошла ко второму раненому, который показался мальчику глубоким стариком. Он даже удивился – разве таких призывают в армию и уж тем более отправляют на фронт? Лицо раненого, худое, серо-землистого цвета, было изрезано морщинами, напоминающими борозды на вспаханном поле. Щетина на впалых щеках и усы с проседью добавляли солдату возраста.

      Раненому требовалось поменять повязку на ноге, вернее, на той ее части, которая осталась от нижней конечности – половине бедра.

      – Вот Петровичу не повезло так не повезло – на мину наступил! – раздался веселый голос Кости. – Поперся из окопа с германцами брататься! Надо тебе было? А, Петрович? Вот ходи теперь на одной ноге!

      – А ты-то чему радуешься? – усмехнулся старый солдат. – Домой собрался? Как бы не так! Вот залечат твои болячки, и прямиком на фронт. Хорошо, если домой дадут заехать, а то прям на передовую, в окопы. Под мамкиной юбкой не спрячешься.

      – Как это? – растерялся Костя. – Я ведь раненый, а раненых на фронт не отправляют.

      – Так это ты пока раненый. Но ведь не сильно. Кишки-почки-печенка и – что там еще у людей есть? – все цело, все на месте. А болячки заживут и отвалятся, и будешь ты снова здоровенький, к службе готовый. Вот так-то! – поддразнил молодого солдата Петрович и подмигнул Аркашиной маме:

      – Верно, сестра?

      – Может, и так, – согласилась Наталья Аркадьевна и, осторожно стянув с пациента серое больничное одеяло, спросила:

      – Ну что, Василий Петрович, приступим?

      Аркаша содрогнулся, увидев обмотанную окровавленными бинтами культю Петровича, но виду, что испугался, не показал. Он даже приготовился выдержать зрелище самой перевязки, но Наталья Аркадьевна встала так, чтобы сын не видел, как она отдирает от искалеченной конечности пропитанную засохшей кровью повязку. О действиях матери Аркаша догадался по лицу раненого, которое сморщилось от боли.

      – Э, нет! Так дело не пойдет! – не унимался тем временем Костя. – Не хочу я на передовую, вшей кормить и под пули подставляться! Сестра, а может, вы мне кусочек от чего-нибудь отрежете, пока не все дырки заросли? От кишков, например. Их в организме много – говорю же, я видел!

      Вопрос Костика всех развеселил. Даже Петровича. Лицо старого солдата озарила улыбка, бороздки на щеках расправились, серая кожа посветлела, а в глазах запрыгали веселые огоньки, отчего они сразу перестали казаться тусклыми.

      – Это не по моей части, к хирургу обращайтесь, – засмеявшись, посоветовала