Гайда!. Нина Николаевна Колядина

Ничего подобного – с учебой у Ваньки никаких проблем не было. Наоборот – в прошлом году его всем в пример ставили. Персонов увлекался литературой, сам писал стихи – в местной типографии даже издали сборник его стихотворений под названием «Звук». Аркаша эту книжицу видел. Стихи все больше про деревню – так, ничего особенного… Но к исключению Ваньки из училища они никакого отношения не имели. Тут дело в другом.

      Когда в реальном был избран ученический комитет, старшеклассник Иван Персонов его возглавил. У них, у старшеклассников, на заседаниях рассматривались вопросы куда более серьезные, чем в Аркашином классе. У четвероклассников что обсуждали? Кто по каким причинам отсутствовал, как распределить роли в спектакле, который решили поставить, кто на уроках плохо себя ведет, и все такое…Надо признать, дисциплина в младших классах пока еще хромает. Вот недавно его, Аркашу, и Петьку Шнырова директор отчитал за то, что они во время перемены на палках дрались.

      Старшеклассники – другое дело. У них на повестках стояли вопросы о демократизации учебно-воспитательного процесса, о защите достоинства учащихся, о произволе некоторых преподавателей по отношению к реалистам. Ну, на то они и старшеклассники. Хотя и у них не все получается. Многие учителя порекомендовали руководству училища особо требовательных поставить на место. И директор встал на сторону таких преподавателей. Тогда Ванька – а он был еще и редактором ученической газеты – написал и напечатал памфлет про таких учителей, который назывался «Свиньи». Ну, уж это ему с рук не сошло – тут же отчислили из училища.

      Поравнявшись с Гоппиусом и Персоновым, Аркаша поздоровался с бывшими реалистами, но те ему не ответили. Отчаянно жестикулируя, перебивая друг друга, парни на ходу вели такую оживленную беседу, что, скорее всего, даже не услышали Аркашиного «Здравствуйте» из-под закрывающего половину его лица капюшона. Зато до слуха мальчика успели долететь некоторые довольно громко произнесенные парнями фразы: «Ленин еще когда говорил, что нужно заключать мир без всяких там аннексий и контрибуций!», «Ну да! И никакой поддержки Временному правительству!», «Вот большевики…»

      Продолжения фразы про большевиков – кажется, это был голос Женьки – Аркаша уже не услышал.

      Вскоре его внимание привлекла группа из пяти-шести мужчин, одетых в военную форму, которые, как и он, двигались в сторону центра. Приглядевшись к военным, мальчик сразу определил, что все они, во-первых, нижние чины – ноги их были обуты в ботинки с обмотками защитного цвета; офицеры, в основном, носят сапоги, – во-вторых, что служат они в разных родах войск. Это было заметно, в первую очередь, по шинелям: у кавалеристов они намного длиннее, чем у пехоты, с широкими обшлагами на рукавах. Да и шлица разрезана чуть ли не до пояса, чтобы на лошадях было удобнее скакать. А еще на служивых были разные штаны: у одних – пехотинцев – из-под обмоток виднелись шаровары темно-зеленого цвета, у других – темно-синие рейтузы, какие носят в кавалерии.

      Один