Когда её совсем не ждёшь. Наталья Викторовна Литвякова

4 дня назад.

      – Яблоки-и-и, сливы-ы!

      – Эй, жадина, угости!

      – Виноград, виногра-ад!

      – Пойдёмте отсюда, а? – Рая дёргала друзей. Те хихикали, уходить не желали.

      Рустам остановился. Поставил на камни корзину, взял персик и подошёл к ребятам. К ней, к Райке подошёл, протянул ладонь:

      – Возьми, пожалуйста.

      Персик тёплый, нежный, пушистый бочок, будто шёрстка у котёнка. Откусишь – и потечёт нектар по подбородку, а во рту сладко-сладко, как сироп. А глаза у Рустама – чёрные дыры, притяжение которых настолько велико, что покинуть их зону не могут даже объекты, которые несутся со скоростью света. Куда там Раечке! Спасение только в одном:

      – Нет. Мне от тебя подачек не нужно! – повернулась и пошла гордо под молчаливое одобрение приятелей. Унесла на плечах боль взгляда вслед. Не взяла, победила. Взорвались звёзды. Да погасли. Нет больше притяжения. Тогда почему так стыдно? И так горько, словно не от персика отказалась?

      6 месяцев назад.

      Рая прихорашивалась перед зеркалом: идут с мужем на день рождения друга, Володи. Витя пришёл на днях, слава богу, трезвый, не забыл сказать о приглашении.  Она обрадовалась, запорхала бабочкой – хоть какое-то развлечение. А то в этой борьбе за выживание совсем уже растеряли веру, и задор, и юность.

      На празднике зажгли, как в старые добрые времена, как в первый год свадьбы: будто все забыли о либерализации, о ваучерах, и безработице. Пели, танцевали. А в разгар веселья открылась дверь и ввалились ещё гости. С февральского мороза, в шубах, шапках – и не разглядеть кто.

      – О! Ты всё-таки приехал, молоток! – именинник обнял одного из незнакомцев: – Знакомьтесь, знакомьтесь, сослуживец мой, дембельнулись вместе. Приехал работать к нашим, на ферму, и жить. Рустам. Между прочим, земляк ваших бабушек, Райка! Витёк, а ты чё набычился?

      «Рустам!» – ахнула Раечка. Господи, за что?

      4 месяца назад.

      – Эй, красавица, садись, подвезу, – остановился мотоцикл. Рустам улыбался, стукнул по сидению сзади, – с ветерком прокачу, как ветер, что гоняет волны Чёрного моря.

      – Нет! – Рая даже в сторону его головы не повернёт.

      – Что ж ты так не любишь меня?

      Стыдно Райке, уж почти восемь лет стыдно перед ним, потому и вылетели слова-воробьи, вылетели – не поймаешь:

      – Почему не люблю? Люб… ой, – прикрыла губы ладонью, – я не то хотела сказать, я хочу сказать…

      Но Рустам не дослушал:

      – Почему же персик тогда не взяла?

      – Секрет. А ты и запомнил.

      – Всю жизнь помню.

      – Кто старое помянет, тому глаз вон.

      – Я не старое помню, а тебя, – Рустам коснулся легонько щеки. – Не кусаюсь я. Садись, пожалуйста.

      «Что люди-то скажут? С кем еду?» – ужасалась, но прижималась крепче к спине. Дарила небу и  деревьям, что дурманили цветом своим, хмельную улыбку, жар сердца, радость счастья. Выросла Райка, а всё оглядывается на тех, что за углом. Прячутся.

      Вчера.

      – Надоело мне смотреть, как моему другу рога наставляют, – незванный гость