По эту сторону рая. Фрэнсис Скотт Фицджеральд

еще один двойной шоколадный сандэ. После чего, окинув беглым взглядом развешанные по стенам сувениры, кожаные вымпелы и гибсоновских красавиц, вышел из кафе и, руки в карманах, пошел дальше по Нассау-стрит. Понемногу он учился отличать старшекурсников от новичков, хотя форменные шапки предстояло носить только со следующего понедельника. Те, кто слишком явно, слишком нервно корчил из себя старожилов, были новички, и каждая новая партия их, прибывшая с очередным поездом, тут же растворялась в толпе юнцов без шляп, в белых туфлях, нагруженных книгами, словно нанявшихся без конца шататься взад-lвперед по улице, пуская клубы дыма из новеньких трубок. К середине дня Эмори заметил, что теперь уже его самого новички принимают за старшекурсника, и постарался придать себе выражение скучающего превосходства и снисходительной насмешки, которое, как ему казалось, он прочел на большей части окружающих лиц.

      В пять часов он ощутил потребность услышать собственный голос и повернул к дому – посмотреть, не приехал ли кто-нибудь еще. Он поднялся по шаткой лестнице и, грустно оглядев свою комнату, пришел к выводу, что нечего и пытаться украсить ее чем-нибудь более облагораживающим, чем те же спортивные вымпелы и портреты чемпионов. В дверь постучали.

      – Войдите!

      Дверь приоткрылась, и показалось узкое лицо с серыми глазами и веселой улыбкой.

      – Молотка не найдется?

      – Нет, к сожалению. Может быть, есть у миссис Двенадцать, или как там ее зовут.

      Незнакомец вошел в комнату.

      – Это, значит, ваше обиталище?

      Эмори кивнул.

      – Сарай сараем, а плата ого-го.

      Эмори был вынужден согласиться.

      – Я подумывал о студенческом городке, – сказал он, – но там, говорят, почти нет первокурсников, тоска смертная. Не знают, куда себя девать, – хоть садись за учебники.

      Сероглазый решил представиться.

      – Моя фамилия Холидэй.

      – Моя – Блейн.

      Они обменялись рукопожатием, по-модному низко опустив стиснутые руки.

      – Вы где готовились?

      – Андовер. А вы?

      – Сент-Реджис.

      – Да? У меня там кузен учился.

      Они подробно обсудили кузена, а потом Холидэй сообщил, что в шесть часов сговорился пообедать с братом.

      – Хотите к нам присоединиться?

      – С удовольствием.

      В «Кенилворте» Эмори познакомился с Бэрном Холидэем – сероглазого звали Керри, – и во время скудного обеда с жиденьким бульоном и пресными овощами они разглядывали других первокурсников, которые сидели в ресторане либо маленькими группками, и тогда выглядели весьма растерянно, либо большими группами, и тогда словно уже чувствовали себя как дома.

      – В университетской столовой, я слышал, кормят скверно, – сказал Эмори.

      – Да, говорят. Но приходится там столоваться – или, во всяком случае, платить за еду.

      – Безобразие!

      – Грабеж!

      – О, в Принстоне на первом курсе спорить не полагается. Все равно как в школе.

      Эмори