Возвращение со звезд. Футурологический конгресс. Станислав Лем

концов, людей никто не заставлял носить рубашки, а все их носили. Видно, с бритом обстояло так же.

      – Сколько времени действует брит? – спросил я.

      Она слегка покраснела.

      – Как тебе не терпится. Ничего еще не известно.

      – Я не хотел сказать ничего плохого, – оправдывался я. – Мне только хотелось узнать… почему ты так смотришь! Что с тобой? Наис!

      Она медленно поднялась. Отступила за кресло.

      – Сколько, ты сказал? Сто двадцать лет?

      – Сто двадцать семь. Ну и что?

      – А ты… был… бетризован?

      – Что это значит?

      – Не был?!

      – Да я даже не знаю, что это значит. Наис… девочка, что с тобой?

      – Нет… не был, – шептала она. – Если б был, ты бы, наверно, знал.

      Я хотел подойти к ней. Она вскинула руки:

      – Не подходи! Нет! Нет! Умоляю!

      Она попятилась к стене.

      – Ведь ты же сама говорила, что это брит… сажусь, сажусь. Ну, сижу, видишь, успокойся. Что это за история с этим бе… как это там?

      – Не знаю подробно. Но… каждого бетризуют. При рождении.

      – Что же это?

      – Кажется, что-то вводят в кровь.

      – Всем?

      – Да. Потому что… брит… как раз не действует без этого. Не двигайся!

      – Девочка, не будь смешной.

      Я погасил папиросу.

      – Я ведь все-таки не дикий зверь. Ты не сердись, но… мне кажется, что вы здесь все чуточку тронутые. Этот брит… это же все равно что сковать всем до единого руки, а вдруг да кто-нибудь окажется вором. В конце концов… можно ведь и доверять немного.

      – Ты великолепен. – Она будто успокоилась немного, но продолжала стоять. – Почему же ты так возмущался раньше, что я привожу к себе незнакомых?

      – Это совсем другое.

      – Не вижу разницы. Ты наверняка не был бетризован?

      – Не был.

      – А может, теперь? Когда вернулся?

      – Не знаю. Делали мне разные уколы. Какое это имеет значение?

      – Имеет. Тебе делали? Это хорошо.

      Она села.

      – У меня есть к тебе просьба, – начал я как можно спокойней. – Ты должна мне это объяснить…

      – Что?

      – Твой страх. Ты боялась, что я на тебя наброшусь, да? Но ведь это же чушь.

      – Нет. Если подумать, конечно, чушь, но все это слишком, понимаешь? Такой шок. Я никогда не видела человека, которого не…

      – Но ведь этого же нельзя распознать!

      – Можно. Еще как можно!

      – Как?

      Она помолчала.

      – Наис…

      – Да я…

      – Что?

      – Боюсь…

      – Сказать?

      – Да.

      – Но почему?

      – Ты понял бы, если б я сказала. Видишь ли, ведь это не из-за брита. Брит – это только так… побочное… Дело совсем в другом…

      Она побледнела. Губы ее дрожали. «Что за мир, – подумал я, – что за мир!»

      – Не могу. Ужасно боюсь.

      – Меня?!

      – Да.

      – Клянусь тебе, что…

      – Нет, нет… я тебе верю, только… нет. Этого ты не можешь понять.

      – Ты мне не скажешь?

      Видно, было в моем