Багдад до востребования. Хаим Калин

не густо, зато интересов – хоть отбавляй…

      Оставшись один, главный инженер поначалу замкнулся в ракушке глухого неприятия женщин, но мало-помалу осознал: дуться на весь мир – недостойно зрелого мужчины, да и природа брала свое. Заводил скоротечные связи, по большей мере, в командировках. Дома, ему казалось, захоти он устроить личную жизнь, его ждут издевки, да насмешки: раззява-рогоносец и, как несложно предположить, импотент… За спиной и впрямь судачили, но, в основном, завистники. Большинство же жалело. Талызин снискал репутацию грамотного, но главное, честного руководителя. Подчиненные его уважали, зато наверху недолюбливали – за редко встречающуюся у руководителей такого ранга чистоплотность и прямоту.

      В такси, по пути домой, Талызин склонился к мысли, что разобраться с месячной давности казусом не дано – дело темное. Вполне вероятно, что, имея на него виды, Галина затащила к себе сама. Зная его щепетильность, а с известных пор – и настороженность к женщинам, терпеливо дожидалась повода к сближению. По причине его частых запоев предлог должен был рано или поздно объявиться, что и произошло. Заполучив не вязавшего лыка шефа «в прокат», руководствовалась немудреной формулой: клюнет – отлично, случись наоборот, так обяжет – ведь подставила дружеское плечо. «Так что на кофейной гуще не гадай и сохраняй прежний профиль – ровных, доверительных отношений», – заключил Талызин, навсегда закрывая тему.

      В квартире он поначалу навел порядок: собрал валявшиеся повсюду бутылки, большая часть из которых – «Дюшес». Нацелившись еще вчера завязать, весь вечер вымывал из организма скопившиеся яды. Но выходило не очень – время от времени он потягивал спирт, пока «анальгетик» не кончился. Иного, более щадящего напитка – следствие горбачевской антиалкогольной компании – в городе не было. Впрочем, не было и другого. Магазины в обед выбрасывали ящик-другой водки, провоцируя драки, а то и поножовщину.

      Прослышав об очередном «путче страждущих», Семен Петрович добрым словом поминал Ирак. Там, на отшибе цивилизации, где религией алкоголь строго-настрого запрещен, отовариться анисовкой – дело плевое. Знай лишь места.

      Спирт же ему подкидывал дальний родственник, инженер-химик, зав. лаборатории завода «Химпласт». Но при последнем заборе разочаровал: «Больше не рассчитывай, у нас по всей номенклатуре недопоставки. Производство – на грани срыва».

      Вот и чудно, подумал Талызин, наконец образумлюсь. Тем временем в глубине души покалывало: кого бы еще поднапрячь?..

      Семен Петрович заварил полный термос чая и поплелся с ним в спальню, на боковую. При этом прекрасно знал, что до утра глаз не сомкнет. Предстоит вздергивающая на дыбу ломка: метания между диваном и кроватью, контрастный душ да вопли-проклятия «Почему так паскудна жизнь?!»

      И так до рассвета. Жестокий постзапойный синдром. Кто только назвал его белым? Боль безумия бесцветна. Вот-вот начнется…

      Глава 4

      29 декабря