Ступи за ограду. Юрий Слепухин

– я всегда чувствовала, что Херардо не любит меня по-настоящему. Я так к этому привыкла, что, если бы он просто уехал с другой женщиной, я, наверное, даже не страдала бы особенно, потому что заранее была к этому готова. Если бы он просто меня бросил…

      Хиль покачал головой.

      – Я мало знал вашего покойного супруга, донья Лена, но думаю, что он бы вас не бросил.

      – Нет, бросил бы, – повторила Элена с убеждением. – Я ведь совсем не то, что было нужно Херардо. И он это видел с самого начала. – Она поколебалась и добавила: – Вы знаете, у него была другая женщина.

      Хиль опять почувствовал неловкость.

      – Откуда вы взяли, что у него была женщина? – проворчал он. – Интуитивные догадки?

      – Какие там догадки, – печально усмехнулась Элена. – Эта женщина гостила на кинте, когда я была в Рио… Не знаю, долго ли. Она оставила мне записку.

      – Записку, вам? – Хиль удивленно посмотрел на нее. – Но если у нее действительно было что-то с доном Херардо, то… кто же в таких случаях пишет записки жене! По-моему, это доказывает как раз обратное…

      Элена сидела задумавшись.

      – Не знаю… Это могло быть чем хотите – и хитростью, и даже… ну, желанием показать, что ей вообще нечего меня бояться – как соперницы, что ли. Не знаю, Хиль. Женщину иной раз трудно понять.

      – А что было в этой записке, донья Лена? – спросил Хиль.

      – О, – Элена усмехнулась немного пренебрежительно, – она воспользовалась какими-то моими вещами для верховой езды и сообщила мне об этом. С извинением, что позволила себе забраться в мой гардероб. Впрочем, все очень вежливо: «Уважаемая сеньора Бюиссонье» и так далее. Надо отдать ей справедливость, другая написала бы: «Дорогая сеньорита Монтеро».

      – Очевидно, дон Херардо не счел нужным посвящать ее в… обстоятельства вашего брака. Это лишний раз доказывает, что между ними ничего не было.

      – Не будьте наивным, Хиль! Садовник проговорился однажды, что после отлета Херардо – в тот же день вечером – на кинту приезжала какая-то особа, спрашивала о нем. Он не хотел ничего говорить, но я поняла из некоторых его слов, что она была в смятении, узнав о его отъезде. Понимаете теперь? Сложите все это вместе, и тут даже отгадывать ничего не придется.

      – Ну… не знаю, – проворчал Хиль. – Конечно, она могла его преследовать, навязываться ему… Но если он сам говорил ей о вас, как о своей жене… Вы меня простите, донья Элена, я пытаюсь объяснить ход моих рассуждений… Так вот, если он ничего такого ей не сказал, то он, значит, и не хотел вам изменять. Вы говорите – женщину понять трудно, но мужчин-то уж я в таких делах знаю, поверьте мне. Нет, я склонен думать, что вы здесь ошибаетесь…

      Он помолчал, потом спросил:

      – А по ее подписи вы никак не смогли бы установить, кто она такая? Может быть, вам приходилось слышать от мужа эту фамилию раньше… В конце концов, друзья не друзья, но знакомые-то у него были?

      Элена пренебрежительно пожала плечами:

      – Подпись! Что мне говорит ее подпись? Какая-то Дора Б. Альварадо – никогда в жизни не слышала…

      – Как