Камни и черепа. Евгений Леонидович Саржин

губы говорят ему: «Выходи, выходи!».

      Темнота обхватила его, словно черные руки, когда, ударившись пальцами, локтем и виском, он выполз через узкий проход, по которому уступами шли плоские камни. И все это время человек, говоривший с ним, был на шаг впереди. Тесугу ясно слышал его дыхание, чувствовал его гнев. Когда он, уже стоя на самом краю, еще раз споткнулся, то вдруг почувствовал, как чья-то рука хватает его за предплечье и тащит вперед. И эта рука не казалась человеческой, она была…

      Ночь расхохоталась ему в лицо огнями, пока он озирался по сторонам, перестав что-либо понимать. В голове словно говорили бесчисленные голоса, а он просто смотрел и смотрел.

      Он стоял посередине каменного круга, оставив за спиной сложенную из огромных камней хижину. Небо раскинулось над головой, уже густо-синее посередине, но с теми чуть слышными оттенками, которые позволяют понять – огненный глаз Эцу еще не погас совсем, и где-то далеко бросает последние лучи. Но не они освещали все вокруг – по каменному кругу горели огоньки, великое множество огоньков. Каждый из них был совсем невелик, но, чуть дрожа от ночных ветерков, не гас, а бросал неровный свет на каменные глыбы. И в этом свете с них скалились морды рогатых, зубы хищников, тени, различить которые он сейчас не мог. И, за тенями – другие, но уже шевелящиеся. Обиталище Первых было полно. Шепотками вились голоса, над которыми то один, то другой вдруг поднимался визгливой волной, а Тесугу не мог ничего разобрать. Как не мог он разобрать и лиц людей – по крайней мере, он надеялся, что это люди – столпившихся вокруг. По очертаниям, они все казались нагими, все, за исключением…

      И снова прозвучал тяжелый, низкий звук, словно ревело раненое животное. Ему откликнулись человеческие голоса, и на этот раз, говорили за спиной и сверху. Отчаянное желание обернуться и увидеть свою судьбу смешалось в его сердце со страхом, тело скрючилось, и отчаянно подвело пустое чрево. Словно разрывая какую-то связь, Тесугу обернулся.

      Каменная хижина, в которой он находился, тоже была освещена, и освещена огнем. На её вершине стояли три фигуры, сжимавшие в руках факелы. Обычное дело в темное время – но фигуры не были человеческие. Их тела словно расходились книзу, скрывая ноги, а пламя бросало отсвет на головы причудливой, нечеловеческой формы. Один казался похожим на быка, и Тесугу даже почудились рога у него на голове, от лица второго отходил длинный клюв.

      Снова прозвучал хриплый, нечеловеческий рев, а за ним голос откуда-то сверху выкрикнул:

      – Эцу, величайший из Древних! Мы снова здесь, в месте твоего гнева! Мы просим тебя, смилуйся над нами! Убереги нас от черного ветра, от каменной воды, от огненной смерти!

      Ему ответили ревом, а в голове Тесугу, несмотря на всю сумятицу, пронеслось: «как вода может быть каменной?».

      – Ты велел нам стать на страже в месте, где были соединены миры, и мы сделали так. Ты раскрыл мудрость свою, и рассказал, как утишить предков, и мы сделали так. Ты…

      Голос продолжал говорить, а Тесугу, озираясь по сторонам,