Синдром пьяного сердца (сборник). Анатолий Приставкин

чмокнул ее в тупой холодный носик и произнес не без чувства:

      – Спасибо за все.

      За что – знал я один.

      Да за то хотя бы, что не рванула, как ей от роду полагалось, и не разнесла нас вдребезги!

      Я снова оглядел сверкающий под солнцем заливчик. Он был прекрасен.

      «А ведь могла бы это сделать столько раз…» – подумалось, и похолодела спина. Впервые до конца ощутил опасность. Она ведь могла рвануть, когда ей вздумается. И – когда мы ловили рыбу, и – когда гремела в багажнике и билась об инструмент, и – когда цепляла ее ногами бдительная наша милиция… И даже когда на ней восседал у костра наш болгарский другарь Емил с неведомой красоткой… Восседал, а может, подкладывал ей под голову или под спинку…

      Впрочем, нет. Только не тогда. Тогда была любовь. А счастливые живут по своим законам.

      Я размахнулся и швырнул Дулю в воду.

      Она, как судачок, сверкнула серебряным боком и ушла навсегда на дно.

      – Дуля булькнула… Булька дулькнула… – проборматывал я на какой-то непонятный мотив весь обратный путь.

      Дорога показалась мне куда короче.

      Вернувшись, я набрал телефон Толи, и он вскоре приехал.

      Снимая куртку, раз-другой все-таки глянул из прихожей в сторону кабинета, где на самом видном месте на письменном столе недавно пребывала Дуля.

      Не увидав ее, Толя успокоился.

      Мы сели за стол.

      – За что пьем? – спросил Толя.

      – За Дулю, – сказал я. – Буду о ней скучать.

      – Но ты… Глубоко ее утопил?

      – Очень глубоко… Она, как Кощеева смерть, хранится на дне океана!

      – Не Кощея, черт бы тебя побрал, а твоя! Твоя! – И добавил: – Вот теперь доставай свое корыто… Как оно, булькает?

      – Булькает, – ответил я уверенно.

      С тех самых пор, как корыто оплошало, я доливал его каждый день.

      Достал, потряс, чтобы лишний раз убедиться: булькает на все пятьсот граммов.

      Мы налили и выпили за Дулю, царство ей небесное.

      И вот теперь, когда почти не было страшно, я все-таки сказал то, что хотел:

      – Красивой была… Дуля!

      – Оружие… Оно… Впечатляет, – согласился Толя. – Но почему… все-таки Дуля?

      – Не знаю, – сознался я. – Может, она на дулю похожа?

      – На что? На что?

      – Ну, на эту… На грушу, что ли?

      – Ох, я бы тебе объяснил, на что она похожа…

      – Не надо. Будь здоров, – сказал я моему спасителю.

      – Нет, сперва твое здоровье, – предложил Толя. – Ты согласен, что за твое здоровье надо крепко выпить? И мы выпили. Я накапал в золотой колпачок «Плиску»:

      – Будь здоров, спаситель. – Это Толе. И далее за Бориса… Один нашел, подарил мне Дулю, другой забрал. Впрочем, пока эта рукопись создавалась, ушел и Толя, тихо, незаметно. Но тогда, в лифте, я так далеко не заглядывал. Да и кто мог бы представить, что наступит такое время, когда наш брат литератор будет исчезать из жизни без следа, опадая, как листья с мертвого дерева…

      Близ Цимлянского моря на «рафике» привезли нас