Суер-Выер и много чего ещё. Юрий Коваль

чего-нибудь и напишешь.

      Мадам Френкель я навязал ему только с одной целью, чтоб она куталась в своё одеяло. Ну нравилось мне это.

      Вот и всё.

      Остальной экипаж в основном набирал старпом, который в этот момент и встал из-за стола.

      – Я не знаю, кто хозяин «Лавра», – медленно, закатив кадык, начал он, – но я знаю, КТО хозяин НА «ЛАВРЕ»! Здесь ХОЗЯИН – Я!!! Надо мной только БОГ и КАПИТАН! Вон отсюда, скотина! – И он изо всей силы влепил боцману оплеуху своей белоснежной старпомовской перчаткой. – А если завтра не продерёшь свиное рыло – вместе с бериями и серьгами – за борт! Ядро вместо якоря! В мешке или без мешка – вот единственный вопрос, который я обдумаю за ночь! И не думай, что я буду искать чугунное ядро, как ты, кнур, искал лопату!

      Старпом схватил большую берию и с треском, как тарантула, раздавил её каблуком.

      Боцман, ловя раскорякой оставшиеся камушки, вывалился из компании нашей кают.

      – Репы старпому! – скомандовал Суер, и стюард с отвращением подал Пахомычу пареный жюльен.

      Не успел старпом притронуться к потошнице, дверь снова распахнулась, и Чугайло явился с перекошенным похмельным фартуком на морде:

      – Сэр-сэр-сэр! Там – остров! А на нём – баба! Золотая!

      Глава XC

      Князь и Лизушка

      По пляжу кипарисового островка прогуливалась барышня в платье стиля «кринолин», в муслимовой шляпке без вуалетки, под зонтиком и без собачки.

      И шляпка, и отсутствующая собачка, и зонтик были сделаны из натуральных веществ, а вот части дамского тела блестели, как хорошо надраенное обручальное кольцо девяносто шестой пробы. Все эти её плечи, перси, ланиты, уста и флюсы вспыхивали в тени кипарисов.

      – Латунь? – спросил для чего-то лоцман. – Или так загорела?

      Навстречу барышне выскочил из-за фикуса милейший господин в креповом смокинге. Его голова сделана была, кажись, из чистого серебра.

      Он подхватил барышню под руку, дал отсутствующей собачке пинка под зад, и они стали угощаться мороженым и фруктами, которые в изобилии оказались тут же, под тентами и в беседках. Заприметив фрегат, златолюди восхищёнными знаками стали приглашать нас на берег.

      Капитан мигнул старпому, старпом – лоцману, лоцман – мне, и я поставил точку в этом непродолжительном миганье. Мы мигом кинули лодку на тали и весело покатили к острову, размахивая флажками.

      Капитан в кремовом кителе взлетел на песок, подбежал к барышне, чмокнул ручку. Она скинула книксен.

      – Ну, где вы плавали, шалунишка? – спросила она, кокетливо хлопнув капитана веером по нашивкам. – В каких краях мочили якорёк?

      – Сударыня, сударыня! – заквохтал Суер-Выер. – Мы чаще мочим яблоки. А это вот наш старпом, а вот и Кацман.

      – А я Лизушка, – представилась барышня, – Золотарёва. А это вот князь Серебряный.

      Мы почему-то стали хохотать, обниматься с князем. Пахомыч подарил Лизушке сушёный игрек, Кацман добавил икс.

      – Как приятно, господа! – восклицал князь Серебряный. – Как приятно, что «Лавр Георгиевич» навестил нас! В мире