Три комнаты на Манхэттене. Жорж Сименон

он мне завидует; может, тому, что я на улице с непокрытой головой под дождем, а может, тому, что у меня в руках иллюстрированный журнал.

      – Одним меньше, и то неплохо! – немного погодя с удовлетворением провозгласила тетя. – Пойди принеси очки. Когда прибудет «Пти паризьен», не забудь мне купить…

      Как удавалось это матушке, не представляю. Когда я утром в половине восьмого спускался вниз, полы в лавке и на кухне были вымыты, кофе сварен и стол накрыт. Каким чудом, никогда не теряя из вида прилавка, она ухитрялась все закупать? Когда чистила картошку и ставила варить суп?

      И всегда она была опрятна, даже щеголевата, как выражался отец. Да еще каким-то образом успевала прогладить нижнее белье, заштопать мне чулки и даже сшить кое-что из одежды.

      – Пойди спроси мать, когда же мы сядем за стол…

      Туша тети Валери приходила в движение; чтобы спуститься по узкой кишке винтовой лестницы, ей требовалось добрых две минуты.

      – А где сегодня пропадает твой муж?

      – Он уехал в Пор-ан-Бессэн… Вернется поздно…

      – Словом, ты его почти не видишь.

      – Только вечерами… Что поделаешь, торговля…

      Из-за той же торговли я часто пропускал занятия в школе и почти не помню, когда гулял с матушкой, – лавку открывали даже по воскресеньям.

      Послеобеденные часы прошли без особых происшествий. Тетя Валери дремала в кресле, в комнате сгущались сумерки. Уборщики, одетые в робы, как моряки, мыли из шлангов рынок, а в три часа прошел фонарщик и зажег газовые фонари.

      Сквозь матовые стекла кафе Костара мне не видно было, что делается там внутри. Но я различал движущиеся силуэты, и мне показалось, что в тот день там больше народу, чем обычно. Время от времени дверь распахивалась, и на улицу, словно дожидаясь чего-то, выглядывал рабочий. Я понял, в чем дело, когда появился газетчик; человек купил у него целую пачку газет, а немного погодя до меня донеслись крики спорщиков у Костара.

      – «Пти паризьен»… – внезапно проснувшись, напомнила тетя Валери.

      Я помчался за газетой.

      – Зажги свет, – приказала она.

      – Матушка не велит мне…

      Чтобы зажечь газ, надо было взобраться на табуретку.

      – Так скажи ей, чтоб сама пришла зажечь.

      В лавке были покупатели. Матушка все же пришла, но голова у нее была занята другим. Она даже не взглянула на нас. Прежде всего торговля! Я опять уселся у окна. Перед кафе Костара взад и вперед прогуливался полицейский.

      – Читать ты хоть умеешь? – осведомилась тетя.

      – Умею…

      – Тогда прочти вот это.

      – «За-бас-товки-на-Севере-при-ни-ма-ют-у-гро-жа-ю-щий…»

      – Ты не можешь читать побыстрей?

      – «…гро-жа-ю-щий-ха-рак-тер-на-место-прибыл-ми-ни-стр-вну-вну…»

      – Внутренних дел! – нетерпеливо выкрикнула она.

      – «Вну-трен-них-дел-жан-жан…»

      Моя усатая тетя глядела на меня, как толстый паук, вероятно, глядит на запутавшуюся в его паутине беспомощную мошку.

      – …дармерия!

      – «…дар-ме-рия-а-та-ко-ва-ла-ма-ма-ни-фес-тан-тов…» –