Три комнаты на Манхэттене. Жорж Сименон

пробирался на свидетельское место, на каждом шагу прося прощения у тех, кого он потревожил; людей набралось множество, и адвокаты стояли во всех проходах.

      Председатель был явно доволен и раскрывал рот еще шире, еще страшнее, чем обычно. Он оглядел присяжных, своих помощников, прокурора на прокурорском месте с таким видом, будто перед ним сидели его самые лучшие друзья, и, казалось, всем своим видом говорил: «Признайтесь, что все идет неплохо! Особенно с тех пор, когда поставили печку…»

      А вслух он произнес отеческим тоном, обращаясь к Детриво:

      – Не робейте, приблизьтесь…

      В суконных штанах защитного цвета могли бы поместиться три таких зада, как у бывшего банковского служащего, а ремень, затянутый слишком высоко, заминал гимнастерку глубокими складками и перерезал талию так, что молодой человек походил на детскую игрушку «дьяболо».

      – Повернитесь к господам присяжным… Вы не родственник подсудимого, не состоите у него в услужении? Поклянитесь говорить правду, одну только правду… Подымите правую руку…

      Лурса невольно улыбнулся. Он глядел на Эмиля Маню, а тот, не замечая, что за ним наблюдают, буквально обмер при виде своего бывшего приятеля. В эту минуту в глубине зала началась суматоха. Детриво-отец закрыл руками лицо, зарыдал и в этой театральной позе, долженствующей выразить стыд и отчаяние, стал пробираться к выходу, не в силах вынести трагическое зрелище.

      Толпа, пропустив его, сомкнулась, председатель заглянул в дело:

      – Итак… Вы были приятелем Эмиля Маню… Вы были в их группе в ночь, когда произошел несчастный случай?

      – Да, господин председатель…

      Вот уж кого не надо учить, как отвечать судьям! Ни твердить ему, что свидетель должен держаться просто и скромно!

      – Итак!.. – (Без этого «итак» господин Никэ затруднялся начать фразу.) – Итак, вы знали подсудимого до этого памятного вечера?

      – Только с виду, господин председатель.

      – Итак, только с виду! Если не ошибаюсь, вы живете на одной улице? Значит, вы не были ни друзьями, ни даже приятелями?

      Казалось, председатель сделал сногсшибательное открытие, с таким ликующим видом продолжал он допрос:

      – Итак, поскольку вы оба работали в центре города, разве не случалось вам выходить из дому в один и тот же час?

      – Я ездил на велосипеде, господин председатель.

      – На велосипеде!.. Но ведь у вас не было никаких моральных или иных причин не встречаться с Эмилем Маню?

      – Нет… Почему же…

      – Какое впечатление произвел на вас обвиняемый, когда вы познакомились с ним в «Боксинг-баре»?

      – Никакого, господин председатель.

      – Он не показался вам робким?

      – Нет, господин председатель.

      – Итак, вы ничего особенного в нем не заметили?

      – Он не умел играть в карты…

      – А вы его научили? Какой же вы его научили игре?

      – Экарте. Его учил Эдмон и выиграл у него пятьдесят франков…

      – Вашему другу Эдмону, очевидно, очень везло?

      И свидетель